Ожидала увидеть бабушку в цветастом платочке – неизбежном атрибуте, сопутствующем почтённому возрасту. А встретила пожилую даму, с седовласой головой, со зримым достоинством несущую все свои годы. Вере Андреевне Адриановой исполнилось сто лет. И празднование её юбилея начиналось ещё с аккуратно ухоженного дворика, утопающего в осеннем буйстве георгин. Настежь распахнутая дверь подтверждала, что любой гость, решивший в неё войти, будет сегодня желанным и долгожданным.
Гостей случилось много. Организованно приехали с райцентра заместитель начальника управления по труду, занятости и социальной защите Татьяна Микулич, начальник идеологического отдела райисполкома Жанна Петух, заведующая райполиклиникой Татьяна Ромеро, председатель районного Совета ветеранов Анна Шепелева, заведующая отделением социальной помощи на дому территориального центра социального обслуживания Данута Романовская. Все – с цветами и подарками. С букетами тех традиционных пожеланий, которые принято тоже дарить именинникам в столь значимый и, признаемся себе, редкий юбилей. Как заправский тамада вёл праздничный сценарий председатель Куренецкого сельисполкома Виктор Улицкий, представляя поочередно слово официальным гостям и землякам юбилярши. А та, с зардевшимся и потому на несколько десятков лет помолодевшим лицом, заметно волнуясь, принимала поздравления. В душе благодаря людей, бок о бок с которыми она прожила более чем полвека. И, очевидно, благословляя судьбу, которая привела её в голодные послевоенные годы именно на белорусскую землю.
Страницы своей большой жизни Вера Андреевна перелистала перед юбилеем, будто автор сердцем выстраданную рукопись, отмечая в ней наиболее памятные сюжеты.
«В терновом венке революций грядёт семнадцатый год» – так писал о том времени известный поэт. Таким сохранила его и детская память Веры Андреевны.
В их тихой деревеньке на Новгородчине, именуемой Запольской горкой, появилось много солдат. Крестьяне вынужденно принимали их на постой, деля с армией и без того тесное жизненное пространство. В семье Адриановых, например, подрастало семеро деток – мал мала меньше. Отец, неделями работавший у барина, выходной использовал, чтобы потрудиться на своём единственном гектаре земли, закинуть в пруд сеть – и тем самым слегка обуздать призрак голода, ежедневно маячащий над семьёй. Ситуацию, естественно, усугубили революция и война. Вера Андреевна помнит, как стоящие на постое солдаты делились скудным пайком с её младшими братишками, половиня и без того крохотные краюшки хлеба. Она же, как более старшая, прятала глаза, стараясь не присутствовать при этом дележе. Как теперь понимает, актов истинного милосердия, не чуждого человеку с ружьём…
Ленинград. Объединённая поликлиника Октябрьской железной дороги. Вера здесь работает медсестрой. Есть друг, верный и надёжный. Собирались строить семью. Война нарушила планы. Григория мобилизовали. Её, считай, тоже, назначив в сопровождение гражданских поездов «Ленинград-Москва». Санитарная бригада по пути следования ни разу без работы не оставалась. Поезда жестоко бомбили на каждой станции. А то, что случилось на станции Чудово, в ста километрах от Ленинграда, в рукописи жизни Веры Андреевны помечено чёрной страницей.
Вражеские бомбардировщики чёрной тучей нависли над станцией, едва поезд начал замедлять ход. Выведенное золотыми буквами слово «Сталин» над кабиной ведущего паровоза, наверно, сильно раздражало фашистских стервятников, и без того обозлённых упорством защитников Ленинграда. Заметив планирующий на предельной высоте самолёт, Вера, схватив санитарную сумку, выскочила из вагона. В качестве убежища выбрав строеньице небольшого железнодорожного магазинчика. Присела у стены, вглядываясь в окно, где разыгрывалась одна из многочисленных трагедий Великой Отечественной. Снаряд нашей зенитной батареи угодил в брюхо немецкого бомбардировщика. И тот, потеряв управление, начал падать на поезд, создав на железнодорожном полотне адскую смесь искорёженного металла и огня. Да и само полотно поднялось вертикально, увлекая паровоз с вагонами в огромную воронку, что образовалась на месте падения самолёта.
– Взрыв был такой силы и мощи, что похожего я, кажется, ни разу в жизни больше не видела. Хотя прошла войну… – Вера Андреевна на мгновение умолкает, видимо, заново переживая события тех далёких лет… А медработники, те, кто выжили, кинулись спасать людей, наспех затыкая бинтами и ватой кровавые отверстия на их телах, с трудом отличая живых от мёртвых…
В Полушкино под Москвой, где в мирное время находились кремлёвские дачи, был развёрнут военный госпиталь. Стояла суровая зима 41-ого. Снежная, с морозами, доходящими в ночи до пятидесяти градусов. Даже полной грудью вдохнуть воздух не получалось. Приходилось шарфиком или варежкой прикрывать рот. Москва оцепенела в напряжённом ожидании. Ведь бои шли уже на окраинах города. Рисково было оставлять раненых в госпитале. Вокруг тоже стреляли. И пули, попадая в оснеженные ветви окружающих деревьев, вызывали в лесу постоянную метель. Госпиталь, фактически, уже был в окружении. Под покровом ночи, забрав раненых бойцов, лекарства и перевязочный материал, медработники двинулись до ближайшей станции, разместив свой груз на платформе железнодорожного состава…
И вновь госпиталь. Теперь уже Воронежский фронтовой №2949. Он перемещался вместе с фронтом, всё ближе подвигаясь к Сталинграду, битва за который стала переломным моментом в ходе войны. По 15 часов – у операционного стола. Усталые, казалось, уже ничего не выражавшие глаза хирурга. Капающий с его лба пот, который надо было успеть вытереть влажной салфеткой, одновременно подавая медицинский инструмент и перевязочный материал.
На фронте её нашёл довоенный друг Григорий. Контуженный и раненный в обе ноги, он лечился в госпитале, радуясь отпущенным судьбой мгновениям жизни с любимой женщиной… Григорий ушёл на фронт, а Вера Андреевна, демобилизованная по случаю своей беременности, отправилась в родные места на Новгородчину. Там у неё и родился сынок Коля, память о любви, которую у них с Григорием всё время отнимала война…
В Беларусь приехали сначала её друзья: муж с женой. Он – военный. Она – врач. Написали письмо, что здесь не так голодно. И она решилась. С маленьким сыном отправилась на чужую сторону, встретив здесь добрых и отзывчивых людей. Устроила и женскую судьбу, выйдя замуж за местного вдовца и родив ему дочь. С Михаилом прожили в согласии сорок три года. Обустроили дом, один из немногих в Куренце, в котором сохранились после войны печи. Вера Андреевна работала медсестрой в местном детском доме, потом – туббольнице. Держали хозяйство. И теперь, после смерти мужа, она ещё сажает в огороде пару грядок картошки, бураков. Конечно, уже не без помощи. Её навещают дети. Опекает соцработник Людмила Миллер. Сельисполком следит за усадьбой. Потому сорняки у дома всегда скошены. Стены – побелены, дворик – ухожен.
О своём долголетии Вера Андреевна отзывается просто: надо работать над собой. Ведь она до сих пор делает физзарядку. Не утомляя себя, давая нагрузку ту, что по силам организму. А ещё она из рода долгожителей. Брат отца прожил на свете 110 лет.
Её поздравили культработники. Прихожанка Куренецкой церкви принесла букет от местного священника – отца Александра. Тепло и торжественно было в этом уютном доме, где состоялась ещё одна женская судьба.
Мария КУЗОВКИНА
Фото автора
