Просто Мария
Это прозвище прикипело к Марии Соколовской лет семьдесят назад. Задолго до того, как на экран вышел одноименный кинороман. Девушка располагала к себе своей простотой, открытостью и где-то – даже наивностью. Всё это как-то в одночасье улетучилось 23 мая 1943 года. Утром товарняк в Высоко-Литовске немцы заполнили ровесниками Марии, а ведь ей к тому времени только-только исполнилось семнадцать лет. Юность оборвалась внезапно, её сменила взрослая, полная тягот, жизнь. Уже через день поезд был в Кенигсберге. На привокзальной площади была организована “ярмарка рабочей силы”. Молодых людей, как дешёвый товар, разбирали потенциальные «работодатели».– А потом вдруг откуда-то взялся немец высокого звания, при погонах, и приказал вновь грузиться в вагоны, – вспоминает Мария Павловна. – Мы оказались в охраняемом немцами лагере, который был ограждён высоким забором, а сверху – колючей проволокой. Мы, девчата знакомые с детства, всё время держались за руки. Поэтому, наверное, и попали в один барак. В помещении на 15 квадратных метров (а может, и столько не было) разместили 24 девушек.
Можно только представить, каково было совсем молоденьким девчатам 15-18 лет работать на военном заводе. Мария попала в горячий цех, где плавили металл. Над заводом, который находился под землёй, возвышался лес. Время не в силах стереть из памяти эти ужасные месяцы работы в «аду». Как вообще можно было выжить в таких условиях? Помещение без окон и вентиляции, всё время нужно было находиться возле пылающей жаром печи и раскалённого металла. Воздуха не хватало больше, чем еды. А ведь в день каждому работнику выдавали лишь 150 граммов хлеба. Радовались тогда только одному – гулу земли. Верили, что это – приближается фронт. А значит, советские войска гнали фашистов всё ближе к ним.
Не забудет Мария Павловна и своё освобождение. Морозной ночью советские солдаты распахнули ворота лагеря перед огромной толпой узников. Вокруг – взрывы снарядов, рёв самолётов и танков. Людей выводили из-под огня по четыре человека под прикрытием автоматчиков. На первом же пункте бесконечную колонну разделили на несколько потоков. Первый направили в сторону российской границы, остальные – на Польшу.
– Мы шли, голодные, в полуобморочном состоянии, в мокрой одежде. Но назад оглянуться никто не смел, – говорит Мария Павловна и поясняет, что смотреть назад было очень страшно. Ведь там, под Кенигсбергом, стонала страшная война.
Конюх Михаил
Михаил Гаврук был вывезен в Восточную Пруссию в 1943 году. Он тоже не миновал “ярмарки рабочей силы”. Молодого, крепкого парня забрал в своё хозяйство немец, разводивший племенных лошадей. Вроде и неплохо там жилось, вспоминает сегодня Михаил Григорьевич, но по ночам парень долго не мог уснуть. Покоя не давали мысли о том, что где-то идёт кровавая борьба за Родину и свободу, а он здесь, на чужбине, пасёт лошадей. Эти мысли и подтолкнули к побегу. Ночью, вместе с таким же молодым работником, Михаил пустился в бега. Парни собирались добраться до железнодорожной станции, спрятаться в товарняке и таким образом доехать до Польши. Но их путь прервался очень скоро. Короткой июньской ночью далеко уйти не смогли, а на рассвете их уже задержали. Довелось познать ужасы концлагеря.
– На территории лагеря была оборвана вся трава, выкопан каждый корешок. Так голодали. Вот если бы там такая трава росла, – Михаил Григорьевич грустно обводит взглядом своё подворье.
Потом Михаила вернули его прежнему хозяину. Правда, ноги стреножили, как и лошадям, за которыми вновь пришлось ухаживать. О том, что фронт приближается, можно было догадаться по суматохе немцев, которые, прихватив с собой лишь самое необходимое, выезжали в западном направлении. А однажды утром Михаил понял, что может идти на все четыре стороны – лишь бы на пули не нарваться. По дороге к нему присоединились ещё двое беглецов. Несколько дней скитались в постоянном страхе, прятались от немцев то в стоге сена, то в буртах. Пока однажды в незнакомцах, внезапно выбежавших из-за кустов, не узнали своих, советских разведчиков.
Казнь Адольфа
Они встретились по дороге домой, на одном из перевалочных пунктов.
Из воспоминаний Марии Соколовской:
– Мужчины из двух колонн собрались вместе. Сидели у костра, много курили и мечтали о том, как будут казнить Гитлера, когда его поймают. Мы, девчата, старались подсесть к ним как можно ближе. Уж очень весело они хохотали. А какие казни для Адольфа выдумывали, вы бы только слышали. Никакие гильотины и рядом не стояли. Были и жестокие, и непристойные предложения. Итак, Гитлер пойман. – Расстреляем? – вопрошал один из мужчин. – Не заслужил такого «подарка», – кричали на предложение остальные. Мужики остановились на том, что нужно будет выкопать яму в рост Гитлера, посадить его туда. А потом пустить колонной всех советских солдат. И чтобы каждый в обязательном порядке справил в яму нужду…
Из воспоминаний Михаила Гаврука:
– Да, такое мнение о казни Гитлера ходило в народе. Кто-то донёс его и в нашу компанию. Ну а мы уже добавляли всё новые и новые пикантные подробности. Поэтому, конечно же, слушать наши россказни девчатам было ни к чему. Встать и отогнать их от нашего костра мы тоже не могли. Поэтому самых весёлых парней решили направить в группу девушек, чтобы отвлечь их от мужских разговоров, ну и – позабавить. У одного из парней нашлась губная гармошка. Ну и дали мы жару. Такой концерт отгрохали, что даже взрослые мужики забыли о своей мести Гитлеру и присоединились к нам.
Родительский дом
Сердце вырывалось из груди. Стучало так, что казалось, весь мир замер. И только в ушах раздавалось – тук-тук, тук-тук, тук-тук… Мария шла по родной Вишнёвке (Брестская область – авт.), с каждым шагом приближаясь к родительскому дому. Потом долго стояла у окна, не решаясь коротким стуком потревожить сон домашних. Ей долго не открывали. Чужой голос тихонько спросил – кто? Открыла незнакомая девушка. Она и рассказала, что отец Марии не вернулся с войны. Вскоре пришла ещё одна похоронка – защищая Родину, погиб старший брат Павел. Мать слегла от горя, за ней и ухаживала девушка-сирота из соседней деревни.
– Не дождалась тебя тётя Ксенечка, две недели уж как похоронили, – завершила свой рассказ Данута и крепко обняла задыхающуюся от немого крика Марию.
Ещё совсем недавно Мария так любила этот дом, а потом сразу возненавидела его. Стены давили со всех сторон, пол уходил из-под ног – всё, абсолютно всё, напоминало о родителях и счастливой юности. Война закончилась, но радости не было. Было только горе, неимоверно тяжёлым грузом взвалившееся на плечи.
– Я, наверное, была на волосок от сумасшествия, – как-то совсем тихо, едва ли не шепотом, говорит Мария Павловна. – Однажды ночью взяла папин топор и отправилась рубить яблони в саду. Твёрдая древесина никак не поддавалась. А я всё замахивалась и замахивалась топором.
Утром яблоня лежала на земле. Мария сидела возле неё и выплакивала боль и обиду, накопившиеся в её юном сердце. В таком состоянии девушку отыскал Михаил. Назвав невестой, едва ли не силой увёз к себе домой.
– Брыкалась, как молодая кобылка, – усмехается в усы Михаил Григорьевич. – Но я-то тоже – не лыком шитый. Раз сказал, что моей будет, так оно и вышло…
Вместе – навсегда
В Вилейке Мария и Михаил сыграли свадьбу. Хотя, сыграли – слишком громко сказано. Тихо и неприметно родилась новая семья. Устраивать пиршество было не на что, да и Мария скорбела о родителях и брате. И только с рождением первенца пришла в себя и вернулась к жизни. А жизнь не баловала. Михаил работал на железной дороге, его подолгу не бывало дома, а на руках четверо маленьких детей – три сына и дочурка. Но уже в трёхлетнем возрасте от воспаления лёгких умирает Анюта. Как известно, беда не приходит одна. Пожар оставил лишь груду обгорелых балок от их жилья. Чудом удалось спасти старшего сына. Но… спасли от огня, не уберегли от воды. И вновь – чёрный платок на голове безутешной женщины.
Боже мой, сколько страданий выпало на долю этих людей. Сколько слёз было выплакано. Сколько силы и терпения им понадобилось, чтобы не сломиться, а жить дальше. Жить для своих сыновей, подаривших им после пятерых внуков и троих правнуков. Мария Павловна и Михаил Григорьевич вот уже 64 года вместе. Отметили уже и золотую, и платиновую свадьбы. Не за горами – благодатная и коронная.
– А доживёшь ли? – Мария Павловна кидает быстрый взгляд на мужа, который уже мечтает, как будет праздновать торжество.
– Конечно, доживу, – с оптимизмом отвечает мужчина и легко, по-молодецки, подхватывается со скамейки и, насвистывая незатейливую мелодию, отправляется обкашивать огород.
Тороплюсь попрощаться и я. Вижу, что гостеприимность хозяйки не позволяет ей намекнуть мне, что пора бы и честь знать. Ближе к вечеру жара спала – старики спешат на огород. А там и хозяйство – двух свиней, кур и индюков – кормить надо…
Марина ПУЦЕЙКО
На фото: Мария и Михаил с сыновьями Иосифом и Валентином; старший сын с первой внучкой – Анютой.
