Голова у Дениса работает чудесно, не позволяя конвертировать рефлексию в печаль и сомнения. Парню нравилось кухарить с детства, но к профессиональной готовке он пришел спустя пять других работ, три города и много лет. Вилейка понемногу отходит от тягучего празднования и входит в будничный темп. Денис — крепкий человек в «найковском» костюме — готовится к открытию и нарезает овощи. У него есть желание развить свой бизнес до сетевого состояния и очень простой подход к жизни: «Если думать о плохом, плохо и будет». Все это происходит на фоне привычной белорусской действительности с ее отсутствием веры в себя и других.
«Продал кофейню, продал машину, инвестировал в бургерную»
— А почему «Мазурбург»?
— Фамилия у меня Мазур.
— Можно было догадаться.
— Не самое хорошее место, такое себе. В Вилейке любое место такое себе. Но движняк есть. Другой вопрос, что без молодежи — она вся в Минске. Помещения здесь искать сложно. Преобладают ритуальные услуги. Все лучшие места заняты этими ребятами. Было одно место хорошее, хотел договориться, но парень не согласился. Работает раз в неделю, тоже, кстати, занимается ритуальными услугами.
У павильона бургерной есть конструктивная особенность — пилон. На тот случай, если вдруг назначение помещения сменится.
— В общем, жил я себе жил, были какие-то сбережения, взял кредит, решил купить кофейню в Молодечно. Три «квадрата», формат to go. Поработал год, понял, что прикольно, но неинтересно. Жить с таким бизнесом можно, правда, поток должен быть серьезный. Я отдал за ту кофейню $7500, те же деньги и получил назад. Быстро понял, что такое себе развлечение. Продал кофейню, продал машину, инвестировал в бургерную. Знал, что хочу готовить, что не хочу концентрироваться на чем-то одном, потому искал многопрофильное оборудование. Нашел, запустился, открылся.
Сам Денис родом из Гомеля. Вилейка — родина жены.
— Почему бургеры? Шаурма меня не интересует. Бургеры повеселее. Правда, сейчас начал делать пиццу, она уже больше привлекает. Дело вообще не в конкретном блюде, дело в готовке. Буррито, хот-доги — я бы все в меню добавил, лишь бы сохранить поток, но надо понимать спрос. В Вилейке, например, все понимают, что такое пицца. А на бургер некоторые реагируют: «Че?» Хотя становится веселее. Летом вообще замечательно было. Просто молодежи в городе много.
«Узнал, сколько будет стоить стойка, решил делать ее сам»
В 2017-м Денис придумал свою бургерную, за полгода открылся. Говорит, по времени все очень долго. Свет — проект, СанПиН — проект. Везде согласование по три месяца.
— Куда ни плюнь — бумажка. И ты вроде бы что-то делаешь, а люди относятся к этому без понимания. «А, документы собрал, молодец, тащи сюда» — такого нет. Есть надменность какая-то. С налоговой, кстати, было проще всего. Но я изначально настроился. Три месяца — окей, ждем. И не выступал особо.
Открытие встало примерно в $10 тыс. Но Денис вообще не платил за ремонт.
— Узнал, сколько будет стоить стойка. Сказали, четыре «штуки». Решил делать ее сам. Затем понял, что все деньги уходят на оборудование, потому придется делать не только стойку, но и весь остальной ремонт.
Ближе к запуску дали рекламу в местные сообщества в «контактике». Накануне открытия Денис написал меню, прикинул, как будет готовить. С утра пришел и в 9:00 залез на «ютьюбчик», чтобы посмотреть, в какой очередности складывать бургер. В 11:00 заведение открылось. Очередь змеилась по всему залу. За неделю Денис довел до ума меню — ну и все.
— День прошел, неделя прошла — всем все вкусно. Хороший поток. Нужно было организовать себя, людей и процесс, чтобы все получилось чисто, вкусно и красиво. Вроде справились. Но знаешь, меня все равно убивают некоторые наши люди. Ты не представляешь, как много вокруг советчиков. Много кто много чего говорит, но все мало делают. Ладно, когда люди приходят и спрашивают: «А зачем тебе это?» Но есть один парень из местных, ритуальными услугами занимается, кстати, его аж бомбит. Постоянно приходит, покупает что-либо и говорит: «Когда ты уже на колени упадешь?»
Это нормально, это везде так в маленьких городах. Мало кто хочет развиваться, мало кто к чему-то стремится. Большинство надеется на государство. Если изначально надеются на себя, из-за неуверенности не могут довести дело до конца, падают духом и больше не верят вообще ни во что.
Почему я не останавливаюсь? У меня энтузиазма много. Если верить в плохое, плохо и будет. Я постоянно думаю о хорошем. Как бы плохо вокруг ни было, стараюсь чем-то заниматься. Хочет народ пиццу — будем делать пиццу. А если будем делать, то делать хорошо. Слушай, мне кажется, все зависит от мужского стержня и его прочности.
Это не какой-то манифест для меня. Мне просто нравится готовить. Хочется куда-то дальше ехать. В планах Жлобин — там и населения больше, и подобные заведения почти отсутствуют, и квартиры стоят, как здесь. А потом и фуд-трак надо купить. Просто я понимаю, что на этом можно заработать. И это мне нравится. В офисе я бы не смог. На заводе — тоже.
«Раньше же у всех была позиция: типа, у народа есть бабки, они все купят»
— Ты пойми, если мне что-то в голову пришло, я буду делать. Сейчас вот мне купе Mercedes 123 хочется. Так хочется, аж голова колотится.
Несколько лет назад Денису захотелось устроиться менеджером по продаже рекламы. Он даже поехал в Минск. Но вместо работы нашел жену, которая завезла его в Вилейку. Белорусская столица сменилась российской. Сначала Денис был охранником, потом собирал роллеты, потом работал маркетологом, менеджером.
— Охранник — самая прикольная работа. Работал в малюсеньком магазинчике — три месяца подряд каждую ночь. Без выходных вообще. В девять вечера приходишь, в шесть утра хозяин дает тысячу рублей, и ты уходишь. Публика интересная, некоторые с пистолетами приходили. Но потом я понял, что у меня башка кипит нездорово. Поехал в Гомель, отдохнул, вернулся, нашел нормальную работу. Москва — такое место, что там каждый день весело.
В Москве белорусы работали три года, потом купили квартиру в Вилейке и вернулись. Для первого бизнеса, связанного с молодечненским кофе, кредитовались на $4500. Отдают до сих пор. Процесс контролируемый.
— Хотелось бы верить, что мы делаем город чуть счастливее. После бургерной открылись еще две шаурменные. У меня позиция такая: может, и страшно, но это будет завтра, тогда и разберемся. Раньше в городе были ребята, которые пытались делать что-то вроде нашего бизнеса. Покупали на «еврике» булочки и котлетки, в микроволновке разогревали и продавали. Раньше же у всех была позиция: «У народа есть бабки, они купят». Сейчас все немного сложнее. Народ надо привлекать, денег у него нет. Приходится работать, что мы и делаем. На мысли «какой я замечательный» никуда не выедешь. Нужно пахать. Как только настанет момент, когда мне можно будет ничего не делать, я позвоню и сообщу.
Недавно Дениса показали по телевизору. Говорит, теперь мужики с района респектуют и предлагают распить 0,7.
— Мои бабушка с дедом плакали, когда посмотрели сюжет, — уже не зря кредит брал. В остальном чужому успеху вообще никто не радуется. Люди из других кафе приходили втихаря, пробовали нашу еду, а потом разносили по округе, что тут все стремно. Я ко всему привык. Приезжают иногда минские ребята, вот они с большим уважением относятся. Ценят, что ты делаешь. Есть понимание труда. Здесь его нет. Местные думают, что я богатею с каждым днем. Могу понять, почему многих бешу. Хотя друзей у меня меньше не стало. Постоянно работаю, так что их (друзей) нет вообще, кроме жены, плиты, кассового аппарата и налогового инспектора.
Что бы ты ни делал в Вилейке, будет трудно. Но у меня амбиции. Всем доволен. Если я живу в провинции, то не лишаюсь права мечтать. Вот пива в Германии на Рождество хочу попить, Америку увидеть. Справимся.
