У Павла Тройно нет ни одной майской фотографии 1986 года. Хотя и фотографировались много, но все кадры потом оказались засвеченными. Техника выходила из строя в тех условиях, в которых работали люди. Об аварии на Чернобыльской атомной электростанции знали, но мало кто осознавал масштабы этой техногенной катастрофы.
Однажды утром в Молодечненском райотделе заместителя начальника временного содержания Павла Тройно встретили новостью – его направляют работать в зону аварии на ЧАЭС. Отказаться от такой командировки было нельзя, и, сформировав группу из девяти молодечненцев, возглавил которую Павел Иванович, их со всеми почестями, напутственными речами и оркестром отправили в Наровлю.
– Нас разместили в общежитии какого-то технического училища, выдали «робу», кирзовые сапоги, пилотки со звездой и отправили работать, – вспоминает Павел Тройно. – Несли дежурство по двенадцать часов, патрулировали зону отселения. Во-первых, работали на предотвращение мародерства, помогали отселять местное население, вывозить скот и имущество из зараженных районов. Стояла невыносимая жара, мошкара налипала на тело, тяжело было дышать…
Спустя какое-то время стали распространяться полумифы-полуслухи о разных аномалиях, свидетелями которых были ликвидаторы. Павел Иванович ничего такого припомнить не может. Говорит, радиация была высокой, о чём свидетельствовали регулярные замеры, после которых деревни обносились колючей проволокой с обязательным отселением населения.
– Сказать, что люди не хотели уезжать, – ничего не сказать. Ни в какую не хотели уходить старики, иногда даже с топорами бросались на нас, отстаивая свой родной клочок земли, – говорит Павел Иванович, возвращая в памяти события двадцатишестилетней давности. – Приходилось обманывать людей, говорить, что отселение временное, и через несколько недель они смогут вернуться на родину. С кем-то этот «номер» проходил. Другие же ночами через леса вновь и вновь пробирались домой. Кто-то в надежде остаться, кто-то, чтобы ещё раз попрощаться с домом, оставив на бревенчатой стене надпись краской «Пока живу – буду помнить». Те, кто понимал, что вернуться, возможно, не удастся, приходили, чтобы забрать кое-какие оставленные вещи. Даже потом, спустя время, люди «выбивали» специальные пропуски и забирали имущество, не думая о том, насколько оно заражено. В той местности пойма Припяти и заливные луга, где было раздолье для домашней птицы. В каждом доме было множество пуховых подушек и перин. В основном за ними и возвращались.
Об опасности, которую таила в себе радиация, знали ничтожно мало. Что касается профилактики, то ликвидаторам давали йод и сразу после нахождения в зоне отправляли в баню. Павел Иванович вспоминает, что первое время работали в резиновых комплектах и противогазах. А спустя неделю им разрешили ходить только в респираторах, не надевая уже химзащиту. Информация поступала кусочками, урывками, что-то удавалось узнать только через третьи-пятые-десятые уста. Как-то приехали к ним специалисты, чтобы замерить дозу радиации, которую получали ликвидаторы. Но, как только мужчины заходили в лабораторию, приборы начинали «фонить».
После месяца самой страшной и тяжелой командировки Павел Тройно вернулся в Молодечно, на смену их группе прибыли другие ликвидаторы. Спустя пять лет Павел Иванович был награждён Орденом Почёта, но то ли из природной скромности, то ли руководствуясь объективной оценкой, считает эту награду коллективной:
– Всё делалось вместе. И основная работа, и ликвидация очагов возгорания на торфяниках и в лесах, и тушение пожаров в деревнях. Да, все мы были разными, но очень сплоченными. Казалось бы, с разных коллективов собрались совершенно чужие люди, но все как-то сразу прониклись ответственностью.
С выслугой 29 лет Павел Тройно вышел на заслуженный отдых, какое-то время поработал пчеловодом в колхозе, а дождавшись, когда на пенсию вышла супруга, оставил город и переехал в Долгиново, затем в родительский дом жены в Волколатке. Говорит, здесь дышится полной грудью. На здоровье старается не жаловаться и к врачам на приём не стремится попасть. Если где-то что-то и заболит, списывает на возраст, не проводя параллелей с Чернобылем. Хотя с неприкрытой грустью отмечает, что многих ребят-сослуживцев уже нет. И как бы ни было парадоксально, но время с каждым своим витком всё более и более проявляет негативы прошлого…
Марина ПУЦЕЙКО, фото автора
