В районе города Каира
Про тот военный конфликт между Египтом и Израилем уже мало кто помнит. Война велась за право владения Синайским полуостровом и по сути была инициирована Египтом. Эпизодические военные схватки между египетскими и израильскими лётчиками в районе Суэцкого канала начались в 1968 году. Михаил Русак, в те времена военнослужащий срочной службы, попал в горячую точку, как и другие солдаты его призыва. Правда, не совсем традиционным,водным путём. Когда плотно укомплектованный новобранцами теплоход отчалил от черноморского порта, деревенскому парню было даже интересно наблюдать с палубы ритмичное движение волн. Они не бежали куда-то вдаль, как в далёкой Сэрвачи, светлой речушке его детства. Морские волны вздымались пенными гребнями, которые потом словно опрокидывались в бездну, увлекая за собой теплоход. Это противоборство машины и стихии захватывало и затягивало, холодя душу. Так, бывает, затягивает взгляд стремительный ход скоростного железнодорожного состава. Это чувство уже было знакомо Михаилу. А вот море в своих Корековцах он, как и многие парни его возраста, мог изучать лишь разве по приключенческим сюжетам Жюль Верна. Как проливы Босфор и Дарданеллы, через которые ему тогда довелось плыть, – по параграфам в учебниках географии.
Операция под кодовым названием «Асуан», которую советские войска развернули в Египте, проходила в полузасекреченном формате. Потому-то и об исполнении нашими ребятами интернационального долга в той пышущей непривычным для наших широт зноем далёкой стране мы мало что знаем.
Михаил служил в войсках противовоздушной обороны в ракетном дивизионе, защищавшим столицу египетского государства. Доводилось отражать атаки американских «Фантомов» и французских «Миражей», стоявших на вооружении у Израиля. Им противостояли советские «МиГи-21» и другие воздушные военные суда. Благодаря вовремя оказанной помощи, как признал тогда египетский лидер Насер, стране удалось восстановить свою военную мощь.
В Россию, Украину, Молдавию, Азербайджан и Беларусь отправлялись тогда тела погибших солдат, при жизни с гордостью называвших себя советскими. Не было ещё такого понятия, как воин-интернационалист. Но и тогдашняя идеология мотивировала это пребывание на чужой земле миротворческими задачами. И коль столь благородная миссия не помогла восстановиться миру на этой многострадальной земле, не их в том вина. Наша сегодня задача отнюдь не в расстановке акцентов. Оставим её решение истории. Мы – о солдатском мужестве. И о тех стихах, положенных потом на песню, которую доводилось мне когда-то слышать в стенах студенческого общежития. Но её исполнители предпочитали тогда не разглашать события, послужившие основой для этого своеобразного солдатского фольклора.
Земля стонала от разрывов.
И засыпало всё песком,
А с неба сыпались снаряды,
Как сильный ливень под Орлом.
Но только сжав штурвал покрепче,
Мальчишка шёл в свой смертный бой
В районе города Саида
В пустыне знойной и сухой.
Стихи исполнялись на мотив известной песни о героях безымянной высоты, погибших в Великую Отечественную… История сохраняет преемственность.
С печалью чёрной пополам
Орден красной Звезды Владимиру Митрясову вручал сам вице-адмирал Борис Громов. Личность известная. Командир дивизии, герой афганской войны. Да и сам Владимир Александрович не единожды крещён огнём и помечен моджахедскими пулями, поскольку попал, как он говорит, «в первую замену по Афгану», придя на смену отслужившим свой срок офицерам сформированного для защиты интересов страны отдельного дивизиона. Всего восемь месяцев прошло, как началась афганская война, замешанная на культе гражданской ненависти и мести. Солдату было проще: он просто выполнял приказ. Рискуя собой, спасая товарищей, поджидая караваны в тёмных пещерах горных ущелий, с которыми под прикрытием якобы гуманитарного груза духи переправляли оружие и наркотики, предназначенные для бандитских формирований. Офицерам приходилось не только отрабатывать тактику боёв в том кромешном аду, где жаркое солнце за считанные секунды превращало в кольчугу набрякшие потом форменные гимнастёрки. Офицер, командир должен был быть чётким стратегом, осознающим роль своего солдата на фоне затеянной в чужой стране братоубийственной войны. В стране, где миролюбивые дехкане ночью становились бандитами, как волки-оборотни рыская при лунном свете в поисках очередной жертвы.
Родина Владимира Митрясова – Астраханщина. В столице Грузии закончил Тбилисское высшее артиллерийское командное училище имени 26 бакинских комиссаров. Потом была служба на турецкой границе. А военная специальность, по-видимому, и определила дальнейшую судьбу офицера.
– Идём колонной. Стреляют с гор. Завязывается бой. Вижу, боец рядом достаёт перевязочный пакет, зубами отрывает кусок бинта и почему-то протягивает мне, кивая на рукав. В спешке осматриваю себя и вижу, как проступает на рубашке кровь. Не заметил и даже не почувствовал, что ткань пуля прошила. Уже потом рука онемела…
Владимир Александрович помнит, как в результате взрыва столкнулось двадцать единиц военной техники – «и от человека ничего не осталось», как… Впрочем, об этом не хочется говорить. Жить даже чужими воспоминаниями больно. Больно представлять, какие останки понёс «чёрный тюльпан» обезумевшей от горя солдатской матери.
Но простые дехкане искренне тянулись к нашему солдату. Владимир Митрясов помнит, как имеющие собственный опыт в этом деле бойцы и офицеры помогали им организовывать первые коллективные хозяйства. А взамен, в знак благодарности за советы, получали зажаренных на вертеле, распространяющих по жаре душный запах баранов. И это был неожиданно мирный, по-человечески понятный, крен той непонятной войны. Как и иные ситуации, раскрывающие тоскующую душу человека, лишённого не то, что привычного комфорта, а ощущения родины. Её запаха, цвета, на фоне непривычно жёлтого однообразия предгорий.
– Когда стояли на точке, охраняя дорогу, была возможность самореализации, – улыбается, вспоминая хорошее, Владимир Александрович. Я, например, сушил рыбу. В горных речках маринку и карасиков солдаты ловили на кузнечика. А бывает – на гранату… – И я узнаю о своеобразном озорстве наших бойцов.
Два года и десять дней отслужил подполковник Владимир Митрясов в Афганистане, на то время, – самой горячей точке планеты. Потом была ещё Чехословакия. После мобилизации местом жительства семья выбрала Беларусь.
Григорий Сосновский мой коллега, когда то работавший редактором газеты «Во славу Родины» и переживший весь ужас афганской войны, именно ей посвятил самые горькие и самые лучшие свои поэтические строки:
И плыл «тюльпан» по поднебесью
С печалью чёрной пополам…
Мы понимали: не воскреснет
Никто, кто оказался там.
Этот мир без тебя…
– А у нас в санузле эфка жила, – улыбается Анатолий Ткачёв. Он, как и Михаил Русак, пришёл на нашу встречу в камуфляже. На его пятнисто-зелёном фоне удачно выделяются боевые награды. Как, кстати, и на форменном кителе Владимира Митрясова. Трое разных людей, разных судеб, связующей нитью которых стала та незабытая война. А дружелюбная эфка – это просто доказательство того, что за годы службы солдат полностью адаптировался к чуждой поначалу среде.
Анатолий только похоронил погибшего друга-солдата, как получил армейскую повестку. Когда определили местом службы южную границу, понял, что карта судьбы легла на Афган. Не было тревоги, смятения, – одно лишь осознание того, что так надо. Бреши не терпит солдатский строй.
Их точка не опускалась ниже 3600 метров, нависая над караванными тропами как гнездо осторожной, но зоркой птицы. Здесь круглый год не таял снег, его топили, добывая воду. И если кому-то выпало страдать от афганской жары, то у Анатолия от той службы осталось постоянное ощущение ранней весны. Такой, какой она была у него на Гомельщине – прохладной, с тёмными проталинами немного подтаявшего снега. Здесь – иногда красными пятнами человеческой крови. Её запах, смешанный с ароматами зазеленевшей весны, казался несколько неестественным, привнесённым извне. Но помнит его Анатолий до сих пор.
Этот мир без тебя
Перечеркнут ракетой.
И погибшим друзьям
Не закончится счёт…
Здесь измерена жизнь
Пулемётною лентой,
Караванной тропою
И – чем-то ещё.
По разному сложились потом судьбы у этих мужчин. Владимир Митрясов работал начальником охраны завода «Зенит», теперь – на той же должности в деревообрабатывающем предприятии «Лоза». Михаил Русак строил гидроэлектростанцию на Таймыре, искал по стране ископаемые в составе геологоразведочной экспедиции. Теперь – водитель-международник. Анатолий Ткачёв, в связи с Чернобыльской трагедией, уехал из родной Гомельщины. Здесь, в Вилейке, создал семью. Трудится в департаменте охраны.
У троих всё получилось – работа, семья, интересы… И осталась одна на всех память, которую они стараются не тревожить. Несут её обречённо и торжественно. Как крест, уготовленный для каждого из них мудрой и бесстрастной судьбой.
Мария КУЗОВКИНА
