Война… О ней написано и сказано немало. К счастью, мы видели только мирное небо и встречали лишь тихие рассветы. Но слово это, страшное, тёмное, неживое, на каком-то генном уровне продолжает будоражить сознание. Алексей Фёдорович Бирюков не понаслышке знает о войне. Она, безжалостная и кровавая, украла его юность. В начале войны совсем ещё мальчишка, Победу он, так рано и быстро повзрослевший, встречал инвалидом.
В 1941-м Алексей Бирюков окончил 8 классов. Уже в начале июня в воздухе чувствовалось напряжение. Как вспоминает ветеран, всех мальчишек после 7-ми классов через военкомат направляли в школы фабрично-заводского обучения для дальнейшего трудоустройства на военном заводе. Восьмиклассникам же давали «освобождающую» для военкомата справку, планировалось, что они окончат 10 классов, а дальше поступят в военное училище.
– На летний период все ребята пошли работать на Гомельский торфозавод. На полях расстилали торфяную массу, когда она высыхала, складывали штабелями и отправляли железной дорогой, – вспоминает Алексей Фёдорович. – Но проработал я на заводе недели две. И началась война. Страха не было абсолютно. Был какой-то мальчишеский задор, мол, сейчас мы быстро покажем этому фашисту, которому вздумалось напасть на нашу великую страну. Да и воспитывали нас в таком духе: кто нас обрызгает – того мы обольём. Но недооценили противника. В нашу местность, на гомельский Днепр, фашисты пришли уже на шестой день. Так мы оказались в оккупации.
Отец, в прошлом балтийский революционный моряк, после войны – пенсионер союзного значения, призыву уже не подлежал. На время оккупации он стал главой сразу двух семей. На его плечах была забота о жене и детях (у Алексея Фёдоровича было ещё три младшие сестры). А незадолго до войны родственника, кадрового военного, перевели во Львовскую авиачасть. Жену и детей он временно оставил у Бирюковых, планировал за ними приехать, когда обустроится на новом месте. Так они и остались на всю оккупацию.
Их освободили поздней осенью 1943-го. Тогда же Алексея Бирюкова призвали на службу полевым военкоматом Хассановского полка 102-ой Дальневосточной дивизии. Распределяли молодых парнишек без всякого обучения и подготовки. Справка об окончании 8-ми классов и здесь сыграла свою роль. Алексея Фёдоровича определили в сапёры.
– Начали «тиснуть» врага в Рогачёвском направлении. Бобруйск, Гродно, Волковыск… – каждый освобождённый город дарил надежду и приближал к победе, – делится воспоминаниями ветеран. – Потом пошли на Белосток, страшные бои были на территории Польши и дальше – в Восточной Пруссии. Только к концу марта 1945-го наша армия вышла к Кёнигсбергу. Помню, как поразили тогда защитные укрепления города, которые были построены сотни лет назад. Сходу взять Кёнигсберг не удалось. Ночью не подойдёшь – траншеи заложены минами, а днём – сильный огонь. Сколько на моих глазах ребят подорвалось. Не заметил, чуть зацепил – и всё. Наши противопехотные мины были в виде коробочки с приоткрытой крышкой, наступишь – взорвётся. Немецкие шрапнельные мины поднимались вверх и разрывались на мелкие осколки. Лёжа, осторожно прощупывали каждый сантиметр земли на минном поле. Нащупаешь, вставляешь чеку, откручиваешь взрыватель и выбрасываешь. Противопехотные огромные «тарелки» немцы закапывали в землю, их нужно было находить специальным щупом.
В одном из боёв осколком ранило лицо Алексею Фёдоровичу, ещё одна пуля разрушительной силой разорвало плечо. После оказания первой экстренной помощи солдата отправляют в челюстной госпиталь в Москву. Но там его не принимают – госпиталь переполнен. Так раненый сапёр оказывается в Казани, где полгода залечивал свои раны. Там его нашла и новость о Победе.
– Такая радость была, ликование, счастье. Мы плакали и смеялись, обнимались и танцевали, несмотря на боль и раны. Ну и, конечно, фронтовые сто граммов получили, как без этого, – с улыбкой говорит Алексей Фёдорович.
Домой Алексей Бирюков вернулся инвалидом II группы, с почти недееспособной рукой. Ещё в госпитале решил, что пойдёт учиться, но к началу учебного года на месяц опоздал. На всякий случай решил съездить в Краснобережский техникум, чтобы навести справки. А там, оказывается, недобор на отделении механизации сельского хозяйства. Алексея Фёдоровича зачислили и в тот же день отправили на занятия.
В 1948 году молодого специалиста распределяют в только что образовавшийся совхоз «Слонимский», оттуда через 4 года направляют в «Луковец» главным механиком. На этой должности проработал недолго, вскоре его назначили исполняющим обязанности директора совхоза, а спустя год утвердили на должность.
– Хозяйство тогда небольшое было: два трактора, один комбайн, 200 дойных коров и небольшая свиноферма, – вспоминает бывший директор. – В 1956 году к совхозу присоединили четыре колхоза деревень Карповичи, Малевичи, Хотенчицы и Червяки (нынешняя Соколовка). В то время стали получать новую технику – автомашины, трактора, самоходные комбайны. Работа пошла по-другому. Убыточным хозяйство никогда не было.
После ухода на заслуженный отдых Алексей Бирюков ещё пять лет работал на других должностях. О военной жизни и трудовой деятельности осталась память – четыре Ордена и медали. Иногда ветеран достаёт коробочку со своими наградами, перебирает их, вспоминает ребят, с которыми плечо к плечу воевал за Победу.
– Столько времени прошло, а с памяти не стираются те годы, – говорит Алексей Фёдорович. – Иногда анализирую те или иные ситуации и поступки. Думаю, наверное, в каком-то конкретном случае нужно было бы поступить по-другому. Были ошибки, конечно, были…
Но не нам судить об ошибках чужих людей, тем более, во время военных действий. Главную ошибку сапёра Алексей Бирюков не совершил.
Марина ПУЦЕЙКО.
Фото автора
