Свою последнюю любовь она встретила в сорок. Примечательно, что не искала с ней встречи и даже не помышляла о ней. Но на то она и судьба, чтоб было всё так, как предначертано свыше.
На тот момент Светлана в упор не замечала его. Он уже месяц жил в общежитии, где она работала, но женщина с высоко поднятой головой не ходила, а летала по «общаге». Здесь всё было подчинено её желанию и слову. Но не видела она никого вокруг, даже этого высокого красавца.
Однажды в общежитии был «огонёк». Напросились на него и команда ремонтников, командированных в наш городок. Когда он пригласил её на танец, то сразу же предупредил: «Я женатый…»
– А зачем вы мне это говорите?
– А на всякий случай.
Он пел для неё со сцены, поджидал у подъезда, искал встречи… Всё было напрасно. Но однажды… Она особенно остро почувствовала на себе его взгляд. И не ответить на него уже не смогла.
Две недели они не могли наговориться друг с другом. Две недели он боготворил и носил её на своих сильных руках. Расставание казалось немыслимым.
– Я буду любить и помнить тебя всю жизнь… Но я должен ехать. Ты не пиши мне…
Он не успел закончить. Ну уж нет. Этого-то ты запретить мне никак не сможешь. Светлана повесила его самый любимый портрет (он сидит нога за ногу и так чуть небрежно курит сигарету, а взгляд у него счастливый и влюблённый) и стала писать ему письма в вечность и бесконечность.
Прошли годы. Светлана воспитывала одна дочерей. Стала бабушкой. И только при воспоминании о той встрече всегда берется за перо. Вдохновение на крыльях любви возносит высоко-высоко её душу, и невольно на белый лист бумаги кладутся удивительно тонкие по своей лирике стихи:
Когда-нибудь через столетья,
Когда-нибудь через года
Ты вспомнишь встречу, счастье, лето,
Над головою облака.
Ты вспомнишь вкус моих слезинок,
Ты вспомнишь музыку дождей
И счастья пестроту картинок,
И волшебство хмельных ночей.
Когда-нибудь на перекрёстке
Дорог, бегущих у судьбы,
Всё вспомнишь с грустью, сожаленьем
И чувством собственной вины.
Клавдия САНИНА
