В диапазоне, когда в социальные сети поставил статус «завтра в Крым», количество комментов за сутки зашкалило: от ярко выраженного негодования и порицания до восхищения и предложения взять с собой красивую и одинокую…
Провожая на ЖД вокзале в Минске, дочка назвала нас авантюристами, а ее друзья высказались, что там сейчас “беспонтово”, «потому что нет тусняка». Кстати, слово «авантюрист» в большинстве языков не несет негативной окраски, в них он скорее – искатель счастья, приключений и даже землепроходец.
Поезд «Минск-Симферополь» отправляется вовремя, билеты на двоих в плацкарте стоят 1,5 млн руб. Дорога. Если взять с собой интересную попутчицу (а такая имеется, потому что едем с женой отмечать «атласную свадьбу»), закачать в телефон парочку бетселлеров, подсобрать «ссобойку» из мяса, хлеба, ягод и их производных, то она может показаться даже короткой (28 час.). Век гаджетов чувствуется в вагоне. Никто не пьет пиво, не достает заготовленную снедь, даже не знакомятся и не спрашивают, куда едете. Ритуал поездного знакомства остался в прошлом. Все заняты гаджетами, ноутами, айфонами и прочими электронно-силиконовыми патефонами. Играют, звонят, пишут смс-ки, некоторые даже пытаются работать. В вагоне только девять человек пересекали белорусско-украинскую границу. Кроме таможенников и пограничников, нас проверяли солдаты из спецподразделения. С автоматами наперевес и штык-ножами на поясе. Предложили открыть рюкзачок, стоявший у ног. Когда я стал доставать пакетики с домашней колбасой, пальцем пиханой, и полендвицей, завернутой в марлю. Аромат деликатесов пополз по вагону. На лицах бравых вояк появились легкие улыбки, перемешанные с выражением тоски по женам и детям.
Первая станция после границы – Щорс. В вагон заходят три валютчика, предлагают обменять гривны, доллары, рубли, продать украинские симки, пополнить счет. Девушка из соседнего купе сбегала на перрон и за бел.рубли купила пиво и воду. Бабка с велосипедом в руках, нагруженным домашней едой на продажу, тоскливо заглядывает в окна вагонов.
Бюст Щорса, взирающего прямым укором на немногочисленных пассажиров. За что боролись…
Украинская граница перед Крымом. Веселою толпой в вагон заходят пограничники, заигрывают с девушками, мешают друг другу. Чувствуется, что они не профи, скорее всего «партизаны» (призванные из запаса). На соседних путях стоит поезд с беженцами из Луганска. Много детей и стариков, из вагонов не выходят. Вагоны как новые, так и совсем ржавые, видно собирали всем миром. Состав охраняют автоматчики в разной форме – от советской до натовской. Граница кажется игрушечной, но как только наш поезд въезжает на крымский перешеек, видим блок-посты с пулеметными гнездами, БТР-ы с пушками, врытый по башню танк. Приходит понимание, что и граница, и война – не игрушечные, кровь не чернило, не смоешь, а если смоешь, то не оживишь.
Вспоминаю свое армейское прошлое: Рудитис-лабус, Корец-москаль, я-бульбаш, Дудник-хохол, все друзья – и никаких обид. А сейчас брат воюет с братом. Поистине мир сходит с ума.
Симферополь встречает российским триколором и тремя таксистами на каждого отдыхающего. Как и бабки на украинских перронах, они ждут каждый поезд с надеждой, что вот-вот прорвет. Не прорвало… Хотим добраться в Партенит, поселок у Аю-Дага, который находится между Алуштой и Ялтой. Отдыхающие там в основном семейные, называют его волшебным. Садимся в комфортабельный микроавтобус, 10 долларов за 70 км, однако, 20 минут прождав, так и остаемся единственными пассажирами, желающими уехать. В микроавтобусе – некомплект. Идем на автостанцию, очередь – человек пятнадцать, билет порядка 7 долларов. В это время диспетчер объявляет, что отправляется троллейбус Симферополь-Ялта. Запрыгиваем в салон этого электрического динозавра, такие ползали по Минску в восьмидесятых, и за три доллара на двоих через час прибываем на место. В течение получаса находим квартиру. Стильный ремонт, современная бытовая техника, интернет, три минуты – до моря, две – до рынка, уровень 3-4 звезды, 17 долларов в сутки.
Море встречает ультрамариновым цветом, струящимся со дна ароматом свежести и йода, бодрой температурой 21-220, ласковым солнышком, время от времени прячущимся за легкие облака, и почти пустыми пляжами. В полупустых пляжах есть свой шарм. Однажды мы пришли на пляж вечером полюбоваться закатом и оказались одни. И я выпалил экспромтом: «Дорогая, я выкупил пляж для нас на весь вечер!»… Жена улыбнулась: «Это так романтично!».
Сейчас Крым – это неактуально, – скажут некоторые, – вот Турция, Болгария, Египет… Там и сервис лучше, и цена такая же. Не знаю, везде есть плюсы и минусы. В Крыму я – свой. Мне нравится утром сходить на рынок, поторговаться и похвалить горячих парней с Кавказа за баранину: «Уважаемый, пять лет у тебя покупаю, такой вкусной ни у кого нет!» И продавец – пожилой азербайджанец, как молоденькая девочка закатывает глазки от уважения к самому себе, раздувает грудь, подтягивает живот и представляет себя, если не баем, так председателем колхоза времен развитого социализма. Или, на худой конец, хозяином отары вкусных овец. Свинина, говядина, баранина – 200-300 российских руб. Курятина – 120-150 руб. «Держатель отары» отвечает, что торг уместен и сам начинает скидывать цену. Или пофлиртовать с пышечкой, продающей пирожные, выпалить, что-то типа, если бы я 25 лет не любил жену, наверняка влюбился бы в вас. А в ответ услышать, какие пирожные свежие, а какие – так, и уж совсем не так. Рассказать продавцу молочных продуктов, что был в Страсбурге на сыроварне и тут же прослыть знатоком сыров. И каждый день получать только свежее и вкусное молоко. Цветочницам поведать об истории любви к жене с первого класса (что, кстати, правда), услышав назад комплимент, что только я покупаю с утра розы, остальные – вечером перед свиданием или подшофе, и получить пожизненные скидки. Взять мастер-класс у продавщицы рыбы, на предмет приготовления белорыбицы. И так каждый день…
Вечером отправиться в ресторанчик к армянам, где на 10 долларов можно продегустировать коньяк, вино, попробовать долму, или одно из древнейших блюд – арганак, которое сочетает куриное и оленье мясо. Подкрепиться хашем, или шаурмой (10 у.е. на двоих). Кстати, коньяк – от 150 российских руб., водка в районе 150 руб. А потом гулять по набережной и бесплатно заходить в каждый ресторанчик, чтобы просто потанцевать.
Первые два дня видели двух омоновцев на территории военного санатория. Иногда по поселку проезжала полицейская машина. Население здесь около 8 тысяч и примерно столько же – отдыхающих. За две недели – никаких митингов, драк, воровства.
Через неделю отдыхающих прибывает, притом местным все равно – русские, украинцы или лунатики с марсианами, лишь бы платили деньги. «Это – НАШ БИЗНЕС», – сказала бабушка лет 70. Если узнают, что ты белорус, могут сделать скидку или продать без очереди холодное пиво. «Теплое и местные попьют,» – выразилась однажды продавщица…
Когда небо затягивают тучи, можно отправиться на экскурсии по святым местам, на дегустацию, на водопады, по дворцам. Цена экскурсии 30-50 у.е.
И вот, когда отпуск и деньги заканчиваются, а коньяк становится похож на горячий чай, собираемся домой. Затариваемся сувенирами от 50 российских руб., парой бутылочек вина по 150 руб. Жена традиционно покупает серебро оригинальной работы по 1000-2000 руб., я – конскую колбасу «Кнут», палочка которой стоит 350 руб., рыбу «Сарган» (морская щука) 250 руб. за кг. И, конечно, коньяк.
Покупаем билеты в обратный путь. Кстати, в России действуют скидки: если за 30-45 суток 30-50%, если туда-обратно – еще 10%.
И вот мы опять в поезде №100 «Симферополь-Минск». Граница. Почему-то все пограничники задают один и тот же стандартный вопрос: «Колющее-режущее есть?». Вспоминаю, у жены есть иголка, у меня маленькая «выкидуха», признаться… Но уже подходит второй: «Спиртное есть?» Отвечаю: «Есть немного коньяка. Налить?..». Улыбаются, уходят.
Между границами – минут тридцать хода. Довелось понаблюдать шоу «Веселые хохлы-гастарбайтеры». Украинцам, возвращающимся со стройки с Ялты, в районе Джанкоя цыганки впаривают «черную» и «красную» икру. Торг идет от 1000 рос.руб. за пол-литра. На просьбу дать открывашку – стандартный ответ: если ее откроешь, она испортится… И, наконец, цены падают, я бы сказал, обваливаются до 100 и даже 75 руб.!!! На границе украинские погранцы смотрят на своих осоловевших земляков и на горку банок икры, и выдают фразу: «Тю, хлопцы, ну вы и лохи, это не икра, это заменитель из нефти, настоящая стоит… 1000 долларов за кг (черная)…». Справедливости ради нужно сказать, что на самом деле все разговоры о получении искусственной икры из нефти, или путем выковыривания глаз у кильки – это не более чем мифы или фрагменты старых анекдотов, иллюстрирующих смекалку жителей нашей страны. На самом деле – это крашеная пищевая эмульсия.
И вот, наконец, родной Минск. Защемило сердце. Встречают как с войны, со словами: а мы уже и не ждали. Шутка. Но тревога была, в Инете читали о взрывах на ЖД. Еще два дня отдыха, отправляемся на ЮБВ (южный берег Вилейского водохранилища). Тоже теплое море, пустые пляжи, лунная дорожка, только нет гор… Зато родное…
Игорь КИТИКОВ
Ностальгический синдром
«Случайно на ноже карманном найди пылинку дальних стран… И мир опять предстанет странным, закутанным в цветной туман…» Благодаря дорожному эссе Игоря Китикова, окунаюсь в цветовую гамму тех миров, куда большинство из нас попадает в пору летних отпусков, стремясь снять стрессы и усталость трудовых будней. Воспоминания о лете – это тот ностальгический синдром, который периодически встряхивает душу, заставляя верить, что в однообразной серости, излишней суете, неудовлетворённости собой, в непережитых обидах нет отчаянной безысходности. Как нет её в ненастном промозглом дне, если нежданно-негаданно нахохленные над землёй обрывки разорванных туч пронзает разноцветное копьё презревшей непогодь радуги. Всё условно: страхи и боль, предательство и ложь… Они – как виртуальная реальность живут лишь в нашем сознании. А отрешиться от них можно легко и просто: случайно на ноже карманном найди пылинку дальних стран…
Недавно на празднике деревни в Лыцевичах встретила мальчишку-коробейника. В закреплённом на плечах лотке – оригинальная выпечка домашнего приготовления. Улыбаясь, ненавязчиво, он предлагал её окружающим. Правда, популярностью почему-то пользовались лишь разноцветные петушки на палочке. Наверно, потому, что на празднике было много детей.
Таких же мальчишек я встречала прошлым летом на горячем, почти закипающем, песке украинской Затоки. Только находились они здесь отнюдь не для создания курортного антуража, а с совсем иной, прозаической целью. С просмоленными до черноты обнажёнными торсами подростки торговали снедью – пирожками, пивом, креветками, – чтобы пополнить скудный семейный бюджет.
Они нехотя говорили об этом, а больше молчали, когда уж очень пристрастными становились обращённые к ним вопросы.
Мы привязываемся к тем местам, где нам некогда было хорошо. Где нас не связывали условности, где нам не давали оценок, а воспринимали такими, как есть. Вот в этом – вся прелесть летнего отдыха. Эти несколько фотографий, которые я сохраняю в своём архиве, пускай и вам, дорогие читатели, расскажут о том мире, где всего год назад ещё не было войны… И Одесса, ещё не предполагая кровавой драмы Дома профсоюзов, спокойно дышала морем. А сами одесситы, соответствуя своему фольклорно-собирательному образу, ещё тоже не думали, что буквально не пройдёт и год, как для некоторых из них уже распахнутся врата вечности. Когда говорят пушки, музы молчат…
Мария КУЗОВКИНА
