К Дню единения народов Беларуси и России
Война – это не только победы и поражения, не только подвиги одиночек и героизм целых армий. Война – это личная трагедия тех, кто не проливал кровь на фронтах, но уставал от бесконечных ожиданий вестей с передовой. Кто погибал от голода в блокадном Ленинграде. Погибал медленно, мучительно, как наши юные земляки-белорусы, которых судьба привела в город над Невой перед самым началом войны.
Про эту грустную историю молодых людей, шагнувших в вечность прямо со школьного порога, я не читала ни в одной книжке о Великой Отечественной. Видимо, не столь масштабной на фоне сломанных и искорёженных войной судеб казалась историкам эта локальная трагедия. Одна из бесконечного множества имевших место в пережившем блокаду Ленинграде. О ней я услышала два года назад, на мемориале исчезнувших деревень, куда делегация из Санкт-Петербурга доставила капсулу с землёй этого многострадального города, провозглашённого советскими идеологами колыбелью революции.
Руководитель делегации, остановившись у памятного знака сожженных фашистами деревень, рассказала ещё одну трагическую историю белорусской земли. Накануне войны сто юношей и девушек отправились из Беларуси в Ленинград, надеясь получить там рабочие специальности. Училища фабрично-заводского обучения были в то время весьма популярными у юношества. И многие стремились в них попасть. Город Ленина встретил ребят романтикой белых ночей, невиданным доселе зрелищем разведённых мостов… Они едва успели заселиться в общежития и сесть за парты в новом своём, уже не школьном, статусе, как грянула война. В оккупированную врагом Беларусь письма не доходили. И птенцы, оставившие родные гнёзда, не смогли в них обратно вернуться, оставшись парить в ещё не освоенном ими небе. Они умирали от голода, лишённые даже той малой толики поддержки близких людей, которую имели их сверстники. Крохотные пайки горького хлеба не спасали, а лишь продляли агонию.
Их матери провожали,
Вослед осеняя крестом…
Ботиночки ноги жали,
Привыкшие, чтоб босиком.
Во взглядах – одна беспечность.
Ну что вы? Семнадцать лет…
Они уходили в вечность,
А думали, что в рассвет.
Об этой вселенской боли
Нельзя вспоминать без слёз,
Они ещё не любили
И плакали невсерьёз.
Как-то сами собой выплеснулись из души потревоженной искренним рассказам ленинградки, эти стихотворные строки.
Смысл нашего единения – не только в совместных экономических проектах, ликвидации искусственно созданных границ… Он – в сфере духовно-нравственных отношений, общности исторических судеб.
Наше единение обручено терновым венцом разделённой боли. И потому оно – вечное.
Мария КУЗОВКИНА
