Чем дальше годы уводят нас от войны, тем дороже воспоминания тех, кто знает о ней не понаслышке. Всё более заметно редеют ряды ветеранов… Но живут рядом с нами их дети и внуки, которые гордятся подвигами своих предков и разделяют свою гордость и память с окружающими. Своими воспоминаниями с читателями «Шлях перамогі» поделились Зоя Л
огунова, уроженка Логойщины, сегодня проживает в Вилейке, и Александр Варавко, родом из исчезнувшей с карты Вилейского района деревни Фенево.
– До войны мы с братом Алёшей любили играть «в чапаевцев». О них нам много рассказывал наш российский дедушка. Кто ж тогда знал, что вскоре детская забава превратится в страшную действительность, о которой даже вспоминать не хочется, – потухшим голосом начинает свой рассказ Зоя Никифоровна и как бы ни было тяжело вспоминать, возвращает в памяти события Великой Отечественной.
Дом семьи Ткаченко был «явочной квартирой». Отец и Алёша встречали партизан и приводили в дом. Потом они вместе укрывались в трёх ямах. Первая была за хатой, вторая – в сарае, укрытая досками, третья – под скирдой соломы во дворе. Копали эти ямы-укрытия всей деревней. А вот землю в полотняных сумках дети выносили в поле и луга, рассыпали вокруг, чтобы не было заметно. Сотни таких сумок вынесла и Зоя.
Всё же о явочном месте партизан узнали немцы. На рассвете окружили они дом Ткаченко, связали взрослых и детей и подожгли хату.
– А потом связанного отца бросили всё в ту же яму и подожгли солому над ней. Мама побелевшими губами только и успела прошептать мне: «Не смотри…» От ужаса я потеряла сознание, очнулась на руках у мамочки. Она как-то машинально гладила меня по голове, качалась со стороны в сторону и тихонько стонала. А спустя несколько дней она оставила меня и младшую Любочку у бабушки, а сама отправилась вслед за Алёшкой, который ушёл на фронт.
Конечно же, нашлись люди, которые осудили поступок женщины. Мол, где это видано, взрослая баба бросила двух малолетних детей и отправилась неизвестно куда. А Зоя уже тогда гордилась своей матерью, знала, что она будет мстить за жестокое издевательство над отцом и оберегать Алёшу. Она каждый день ждала писем, но они по каким-то причинам всё не приходили. Домой истощенная, больная Ольга Ткаченко вернулась одна. Привезла газетную вырезку. В размытых дождём строчках с трудом можно было прочесть: «…Ткаченко в числе первых открыл огонь по вражеским огневым точкам. …при отражении контратаки поджёг танк и самоходную пушку противника. В бою всегда отличался хладнокровием и смелостью, за что пользовался уважением товарищей.»
Алёше было двадцать, когда Ольга Ефимовна вытащила его, уже мёртвого, из под горящей груды металла. Не уберегла…Горе разрывало материнское сердце, а через секунду физическая боль пронзила всё тело. Женщину ранило. В её голове на всю жизнь так и остался вражеский осколок – оперировать врачи не решились.
– Мама удостоена самых высоких правительственных наград – орденов Славы ІІ и ІІІ степеней, медали «За отвагу» и ещё множества других медалей и благодарностей, – Зоя Логунова бережно перекладывает реликвии, оставшиеся от матери. – А вот справку о ранении она не получила. Сколько лет мы потом доказывали, что она – инвалид войны. Всё-таки добились подтверждения того, что с мамой сделала эта тёмная сила под названием война. А вот могилу брата мы так и не отыскали.
Наверное, поэтому здесь, в Вилейке, Зоя Никифоровна ухаживает за несколькими заброшенными надгробиями. Верит, что где-то рука неравнодушного человека оборвёт траву и на могиле Алёши…
«Исполнил последний наказ отца»
– Отец поднял меня, восьмилетнего мальчугана, высоко над головой, поцеловал и сказал, чтобы я слушался маму и хорошо учился, а он сам обязательно вернётся, как только закончится война, – эти воспоминания Александр Варавко пронёс через всю жизнь. Провожая отца на фронт, он и подумать не мог, что видит его в последний раз. Александр ждал и верил. Ведь отец не мог обмануть, он никогда не обманывал. Раз сказал, что вернётся, значит, так и будет.
– А в декабре 1944 года мама получила письмо. Отец писал, что ранен, но ничего серьёзного – чтобы не волновались и не писали пока, так как его скоро переведут в другое место. Куда – он не знает. Мама сразу начала плакать. Какое-то седьмое чувство подсказывало ей, что это письмо – последнее, – вспоминает Александр Иванович.
Предчувствие, к сожалению, не обмануло женщину. Спустя два месяца её вызвали в сельсовет и там вручили извещение о смерти мужа. «Ваш муж, рядовой Варавко Иван Игнатьевич, в бою за Родину, верный войсковой присяге, проявил геройство и мужество, был ранен и умер от ран 12 декабря 1944 года. Похоронен с отданием воинских почестей в Венгрии, город Кечкемет, могила номер 8», – гласила «похоронка».
Как только Александр пришёл из армии, сразу взялся за поиски могилы отца.
– Сколько я исписал бумаги, представить сложно, – вздыхает мужчина и начинает перечислять все адреса, куда направлял запросы. – Особенно настойчиво я писал в военкомат, в Москву, в Международный Красный Крест… Были затрачены годы, а моя переписка всё не давала никаких результатов.
Из Венгерского Красного Креста, правда, пришёл ответ, в котором было написано, что, несмотря на тщательный поиск, могила Ивана Варавко не установлена. Видимо, надпись на надгробии не сохранилась.
– Я исполнил последний наказ отца, – вдруг меняет направление нашего разговора Александр Иванович и, видя моё недоумение, поясняет, что хорошо учился, получил высшее образование и стал специалистом. В 1984 году Министерство энергетики направляло лучших специалистов в Венгрию для обмена опытом. Конечно же, Александр не мог упустить возможности поехать в страну, где погиб и был похоронен его отец. Он выдержал конкурс и выехал в Венгрию. Будучи в Будапеште, он вновь обратился в Красный Крест. После долгих поисков место захоронения отца было установлено.
Останки Ивана Варавко покоятся в братской могиле. На надгробной плите – свыше семисот имён советских солдат. Возможно, могилы некоторых из них до сих пор разыскивают родные и близкие. До 1991 года Александр Иванович каждый год, на 9 мая, ездил в Венгрию. Привёз с могилы отца горсточку земли. Когда хоронил мать, положил эту землю рядом с ней. Таким образом, будто бы вместе покоятся, хотя и разделяют их тысячи километров.
Марина ПУЦЕЙКО
