В который раз набираю номер телефона бабушки, а в ответ – лишь длинные гудки. Ну где же она? По хозяйству хлопотать не может – уговорили-таки её в 82 года не держать подворье. Так, пять курок осталось да кот, который всё больше по окрестным лесам бродит. Нет, он не дикий, просто, скажем так, любитель природы, в доме появляется, только чтобы покушать. Летом огород был, теперь приусадебный участок готов к наступлению зимы. Так где же ты, бабушка? Наконец слышу в трубке её тихий, такой любимый голос.– Где была? А где я могу быть? Теперь всей деревней собираемся или возле автолавки, или на похоронах…
Совсем стих её голос. Повеяло холодком. Кто ушёл сегодня? Когда-то в деревне было почти триста жителей. При моей памяти их было человек пятьдесят. А сегодня одиннадцать осталось. Всех их знаю, всех по-своему люблю. Дед Микола, например, всегда свежим мёдом в сотах угощал, а бабушка Ядя не ругала, когда в её сад за самыми сладкими яблоками лазили. С дедом Федей рыбачили на местной сажалке, именно он спасал мои снасти от атакующих пиявок и тритонов. В кармане бабушки Яни для меня всегда находился леденец. А продавец тётя Улимка звонила нам каждый раз, когда в магазин привозили что-нибудь вкусненькое: «Бери скорей бабу или деда и приходите, пока всё не разобрали!» Так давно это было, и в то же время кажется, будто одно мгновенье пронеслось.
Одиннадцать человек на всю деревню. Больше трёх четвертей пустующих хат. И только дикие кабаны подбираются всё ближе и ближе. В кустах уже слышен их запах, а возле самого дома отчетливо видна протоптанная тропа. А летом почти на каждом столбе – гнездо аистов. Их всегда было много. Вот только помню, раньше соберутся старики, смотрят на птиц и говорят: «Аисты гнездятся, значит, будут дети в деревне рождаться». Давно уже смолкли те разговоры. Может быть, я была последней, кто родился в Боровиках.
Грустно. Это даже больше, чем грусть. Тоска по утраченному, которое уже никогда-никогда не вернуть. Разве что в воспоминаниях. Время, прошу тебя, не стирай их, оставь…
Марина ПУЦЕЙКО
