Ильянское подполье – люди и судьбы

Несмотря на достаточно большое количество сохранившихся документов об Ильянском подполье, его история до настоящего времени не нашла своего должного отражения в народной памяти. В отличие от многих других подобных организаций это подполье создавалось по воле советских патриотов без указания на то партизанского командования и партийных органов. Его рождение произошло в то время, когда под Москвой шли кровопролитные бои и на оккупированной территории мало кто верил в победу Красной Армии. В эти труднейшие для советского государства дни группа патриотов ставила своей целью организовывать и создавать партизанские группы, проводить диверсионные акты, убивать фашистов и их прислужников. Их никто не заставлял рисковать своей жизнью и жизнями своих родных и близких, а риск был огромным, несоизмеримым с тем результатом, которого они могли добиться в своей борьбе.

Главным инициатором создания Ильянского подполья был советский политрук Николай Яковлевич Киселёв. Судьба этой незаурядной личности была подробно описана в книге «Долгиновская летопись», а действия ильянских подпольщиков – в статье, опубликованной 6 мая 2017 года в газете «Шлях перамогі», «Была своя, ильянская «Победа»».

Александр Иванович Тимофеев

Первым соратником и заместителем руководителя подпольной группы стал старшина Александр Иванович Тимофеев. Родился он в районном центре Зеренда Ковчетавской области в 1919 году в многодетной крестьянской семье. Тогда другой формулировки и не представлялось возможным написать. Не мог Александр Иванович, будучи коммунистом, сообщить о себе то, что отец был казаком, а семья была крепкой, зажиточной. В 30-е годы, спасаясь от раскулачивания, его отец увез жену и пятерых детей подальше в Сибирь. Десятилетним парнишкой был Александр Иванович, когда там, в Хакасии, под Абаканом, схоронили отца. Потеряв главу семьи, мать с детьми была вынуждена вернуться в Зеренду.

К 1939 году Александр Иванович окончил 9 классов, вступил в комсомол и был призван в Красную Армию. В городе Костроме окончил полковую школу младшего комсостава и был отправлен в 228 легкоартиллерийский полк во взвод разведчиков. В августе 1940 года он уже курсант полковой школы города Вильно.

В начале войны попал в окружение. После многих дней скитаний по лесу несколько красноармейцев, в том числе и А. И. Тимофеев, вышли к местечку Илья. К тому времени немцы уже прочно обосновались на всей территории Белоруссии. Линия фронта проходила далеко на востоке, дальше идти было очень опасно. Однако большинство его сослуживцев решили пробиваться через линию фронта.

Разбились на группы и разошлись… Судьбу товарищей, отправившихся к линии фронта, Александр Иванович узнал только через 40 лет из газеты, которую прислали ему в Манзю ильянские студенты. В ней писалось, как молодые парни, будучи обнаруженными, пытались убегать от преследования немцев. За ними гнались в погоню и стреляли вдогонку. Враги не жалели патронов, стреляли в них с наганов. На теле Рудницкого насчитали семь ран, не меньше было и у остальных погибших. Двое красноармейцев из другой группы остались в местечке, одним из них был А. И. Тимофеев. Чтобы скрыть от оккупантов, почему молодой, здоровый парень не в армии, ильянцам пришлось выписать фиктивное свидетельство о рождении на новую фамилию Тимофеевский.

В конце ноября 1941 года был сформирован руководящий комитет подпольной организации, и с этого времени началась подпольная деятельность комсомольца А. И. Тимофеева. В ядро организации так же вошли два красноармейца из Ленинграда: сержант Александр Андреевич Васильев, окончивший школу младших командиров, и младший лейтенант Анатолий Вячеславович Смирнов, до окружения служивший командиром танка. Кроме красноармейцев активными подпольщиками стали три местных еврея – Файфель Эйлевич Соломянский, Рубин Давид Владимирович и Юзик Берман. Чуть позже для борьбы были привлечены бывшие красноармейцы Тихон Макарович Журавлев и Василий Павлович Куценко.

Подпольщики активно начали устанавливать связи с партизанами. В 1941 году Кизин связался с партизанским отрядом под командованием Асташёнка. В декабре 1941 года Соломянский – с партизанами, которые находились в Куренецком и Мядельском районах, в том числе с отрядом «Мститель». Партизанам сообщались сведения о противнике, численности и расположении войск в немецких гарнизонах, их вооружении, а также о готовящихся операциях против партизан и мирного населения.

Организация к этому времени имела свой радиоприемник, станковый пулемет, несколько винтовок, гранаты и патроны. Их основными задачами были вооружение и подготовка людей к уходу в партизаны, срыв мероприятий, проводимых немцами, путем агитации местного населения в деревнях Ильянского района: Залесье, Дворец, хуторов Илия, Бояры и другие, срыв хлебопоставок, мясопоставок, лесозаготовок, лесосплавов, вербовки местного населения немцами на работу в Германию, срыв призыва молодежи на службу в Белорусский корпус самообороны, призыв населения к вооруженной борьбе и саботажу против гитлеровской Германии.

Активными помощниками в подпольной борьбе были бывшие военнопленные и местные жители: В. Рудницкий, В. Зинкевич, И. Рудницкий, М. Рудницким, Тихон Журавлёв и его отец Макар, Юзик Рудницкий, его брат и ряд других^1, 2.

Связная Нина

Постепенно группа патриотов пополнялась новыми единомышленниками. 1 января 1942 года в ряды подпольщиков вступила Нина Алексеевна Апанасёнок. Об этой мужественной подпольщице, о её сложной, но интересной судьбе хочется рассказать более подробно.

Нина Алексеевна, в девичестве Рудницкая или Вишневская (этот факт биографии не изучен и не подтвержден документально) в Илье оказалась летом 1917 года совершенно случайно. Однажды в летний, погожий денек у сельского колодца появилась молодая, красивая, хорошо одетая женщина с маленькой девочкой на руках. Она горько плакала и упрашивала собравшихся женщин взять на время её 3-х месячного ребенка. Ей надо было на некоторое время уехать. Кто она, за кем и куда так спешила, она не рассказала. Младший сын Рудницких, 15-ти летний Иван, упросил мать Юлию Францевну взять себе эту крошечную девочку. Рудницкие жили в достатке, семья держала большое хозяйство, были все уже взрослые. Плачущая женщина убедила Юлию Францевну, что она обязательно вернется, оставила скромный узелок, в котором было несколько фотографий, документ о рождении дочки и несколько золотых вещиц. Так маленькая Ниночка осталась в гостеприимной семье, осталась навсегда и воспитывалась как родная, та женщина так и не вернулась в Илью… Будучи подростком, после обидно брошенного слова соседки «подкидыш», Ниночка в ярости раскидала аккуратно сложенные вещи и на дне сундука нашла тот самый узелок. Не прочитав и толком не рассмотрев фотографии, девочка безжалостно выбросила их в огонь. Позже, став взрослой она узнала от старших сестер о своем необыкновенном появлении Илье. Семья Рудницких вырастила ее как родную дочь в любви и заботе, и до самой своей смерти Нина Алексеевна была благодарна Юлии Францевне, считая ее самой лучшей матерью на Земле.

В 1938 году Нина вышла замуж за Апанасёнка Виктора, 5 июня 1939 года в семье родился ребенок, которого окрестили Михаилом. Но семейное счастье был не долгим – в 1939 году мужа призвали в армию. Он погиб под Варшавой вскоре после начала Второй мировой войны.

В том же 1939 году Нина окончила семь классов польской школы. Она хорошо знала польский, русский, белорусский и немецкий языки, собиралась учиться дальше, но, судьба распорядилась иначе…¹

В воскресенье, 29 июня 1941 года в местечко вошли оккупанты. Этот день врезался в память местных жителей тем, что они шли нескончаемой колонной – десятки, сотни, тысячи солдат… Танки, бронетранспортеры, артиллерия двигались днем и ночью. Жителям нельзя было перейти с одной стороны улицы на другую, чтобы набрать воды из колодца из-за сплошного потока оккупантов. Подобно длинной грязной ленте тянулись автомобили… По всем радиоточкам на русском языке немцы призывали громить евреев: «Каждый гражданин имеет право постоянно делать с евреями то, что он считает нужным, и не будет за это наказан». Новая власть объявила евреев вне закона, местному населению разрешили по отношению к ним делать все, что угодно – от унижения и издевательства до убийства.

После таких объявлений крестьяне из местечка и окрестных деревень повсеместно начали нападать на евреев и грабить их добро. Нужно отметить, что в Илье человеческих жертв при этом не было – никто из евреев не отважился им сопротивляться. Многие евреи оставили свои дома, и крестьяне забирали оттуда все, что им хотелось. Предвидя подобное развитие событий, за несколько дней до этого евреи предусмотрительно попрятали деньги и все наиболее ценные вещи в тайниках.

Вскоре после оккупации местечка был создан немецкий штаб. Сказать, что сам по себе этот факт произвел на евреев удручающее впечатление, значит – ничего не сказать! Когда в штаб позвали всех евреев местечка на собрание, то они посчитали, что им пришел конец! Пришли все: старые и больные, мужчины и женщины и даже дети. Их построили в шеренгу и сообщили, что все, даже 10-летние дети, должны носить на одежде желтую лату. Если кто появится на улице без латы – сразу будет расстрелян! Так же под страхом смерти евреям запрещено было пользоваться тротуаром. В тот день представитель немецкого штаба выбрал для работы 250 евреев в возрасте от 15 до 50 лет. При этом предупредили, что впредь, каждый день они должны с 6 часов утра стоять на базарной площади, что бы оттуда распределять их на работы. Каждый христианин имел право из этой группы брать евреев и озадачивать по своему усмотрению. По отношению к последним, кому не доставалось никакой работы, стояла задача издеваться и мучить до такой степени, что бы тем просто не хотелось жить³.

Пользуясь предоставленной возможностью, многие местные жители озадачивали евреев чистить свои туалеты. Некоторые, издеваясь над ними, заставляли это делать голыми руками. Евреям приходилось руками выгребать дерьмо из ямы, перекладывать его в ящики и относить на плечах в поле. Под жарким солнцем они носили ящики с фекалиями, которые из щелей протекали им на голову и плечи, впитывались в тело так, что даже после мытья в реке оставался специфический запах.

Местная детвора бросала и них камни, но евреям запрещено было на это реагировать. Их использовали обычно на очень тяжелых работах. Осенью евреев заставляли из реки вытаскивать затонувшие бревна, некоторые были такого размера и веса, что даже две лошади с трудом могли их тащить. Эта работа продолжалась до самых заморозков⁴.

С первых дней оккупации всё население местечка жило под страхом смертной казни, исполняя приказ немцев, который гласил: «За укрывательство евреев и красноармейцев – расстрел».

Но, как бы ни было страшно и опасно, семья Рудницких прятала на крыше дома сначала раненых красноармейцев, выходивших из окружения и отбившихся от своих частей; затем евреев, которых гнали в гетто: одевали, кормили, отдавая последнее, но помогали уйти в лес к партизанам. Кроме того, Нина долгое время укрывала у себя засланного в тыл противника советского диверсанта. В начале 1942 года она активно включились в подпольную борьбу. Первоначально штабная квартира для заседаний комитета находилась в её доме. Нужно отметить, что дом Рудницких располагался на одной улице с жандармерией, и Нина могла следить за передвижением немецких карательных отрядов, слушать разговоры немцев, узнавать решения, которые срочно по цепочке передавались в отряд.

В марте 1942 года немцы арестовали Нину. Несколько дней её подвергали допросу. Но она оказалась не из робкого десятка – мужественно перенесла все угрозы, истязания и пытки и никого не выдала. В конце концов, фашисты поверили в её лояльность новой власти и отпустили. Арест, застенки и пытки не сломили волю патриотки, и Нина продолжила подпольную борьбу с оккупантами.

В целях конспирации штабную квартиру для заседаний комитета подпольщикам пришлось сменить на дом Юзика Бермана. Как потом выяснилось, эта мера предосторожности была своевременной и правильной, ведь Нина, по сути, долгое время находилась на грани провала и жизнь ее висела на волоске.

До 12 декабря 1943 года она оставалась связной партизанского отряда имени Катовского и являлась их агентом в Ильянском гарнизоне.

На протяжении 1942—1943 годов Нина прятала оружие и боеприпасы для последующей передачи их партизанам. Лично передала винтовку и 400 патронов, военные топографические карты, соль, одежду и многие необходимые вещи. Своевременно давала сведения о противнике его вооружению и замыслах. Помогала органам особых отделов в разоблачении немецких шпионов в партизанских районах.

С декабря 1943 года до освобождения от фашистских оккупантов была связной штаба бригады имени Фрунзе и продолжила заниматься агентурной работой ⁵.

Подпольная борьба

В начале весны подпольщики стали предпринимать активные действия по выводу местных жителей в лес к партизанам. Связано это было как с формированием партизанских отрядов, так и с начавшимися массовыми расстрелами еврейского населения по Вилейской области. Подпольщики всячески пытались спасти местных жителей от этой ужасной участи. Благодаря стараниям группы Н. Киселёва молодежь переходила в различные партизанские отряды. Через его людей группами от 5 до 15 человек в отряды «Борьба», «Мститель», Асташёнка, «Бати» были отправлены 37 человек с оружием и невооруженных^2, 6, 7.

С повышением активности и расширением поля деятельности Н. Киселёв обратил на себя внимание немецких властей и вызвал у них обоснованные подозрения. Об этом в 20-х числах марта 1942 года его предупредил полицай Рудницкий, отец которого при Советах работал на телеграфе, а дядя – старый партизан – был председателем сельпо. Рудницкий прибежал ночью к Николаю и сказал, чтобы тот завтра же уходил в лес, иначе немцы арестуют его. Возложив руководство подпольной организацией на Александра Ивановича Тимофеева, проинструктировав его и комсорга В. Зинкевича, к вечеру следующего дня Киселёв с бывшим военнопленным Ершовым ушел в отряд Асташёнка².

Еще в декабре 1941 года в подпольном комитете родилась идея о внедрении в полицию своего агента, но реализовать это решение удалось лишь в июле 1942 года. В полицию был внедрен сам руководитель подпольной организации А. И. Тимофеев. Для проведения этой операции сначала пришлось войти в доверие к начальнику полиции. Начиналось с малого: подпольщики смогли устроить крещение А. И. Тимофеева с привлечением в крестные отцы начальника полиции местечка Ильи Ольшука.

Главными целями этой рискованной операции были добыча оружия, нужных сведений и подготовка гарнизона к разгрому. За три месяца А. И. Тимофеев передал партизанам станковый пулемет, 4 винтовки, 600 патронов, 10 гранат, а так же топографические карты и бинокль. Руководил агентами партизан, как в военных, так и гражданских организациях. Подготовил и передал партизанам 25 человек. Срывал мероприятия, проводимые немцами².

На грани провала

А. И. Тимофеев оставался подпольным агентом по сентябрь 1942 года. За этот сравнительно небольшой период ему не удалось полностью осуществить задуманное. Немцы заподозрили его в низкой преданности и отослали в Минск для последующей отправки на фронт. Но партизаны оперативно подключили к решению проблемы надежного врача, который помог признать его негодным к службе на фронте по состоянию здоровья. Командованием бригады имени Фрунзе было проведено расследование для установления причины оправки на фронт своего агента. К сожалению, материалы этого расследования пока найти не удалось. Вскоре Тимофеев снова продолжил борьбу в Ильянской подпольной организации ².

Первый раз его арестовали в декабре 1942 года. Но, через некоторое время с помощью члена штаба А. А. Васильева ему удалось бежать, потому, как подпольщики знали всю внутреннюю жизнь немецкого гарнизона, которую с июля по сентябрь 1942 года А. И. Тимофеев изучил, устроившись в полицию.

Вторично Александра Ивановича арестовали 9 марта 1943 года. Произошло это буквально у ворот дома, принадлежащего семье Рудницких – рядом с немецкой жандармерией. В этот момент он чуть было не провалил явочную квартиру подпольщиков. Александр Иванович, работающий под псевдонимом «Гаспар», не знал, что за ним давно уже следили полицаи. Если бы он вошел в дом, где располагался штаб подпольного комитета, то поставил бы под подозрение и партизанскую связную Нину.

На этот раз положение было катастрофическим! Местом его временного заключения служил приспособленный для этого добротный крестьянский дом, с прочной дверью и зарешеченными окнами. Весь вид здания не оставлял никакой надежды узнику вырваться оттуда на волю. Не было и каких-либо подручных средств, что бы использовать их для побега. Из металлических предметов, имеющихся у него, была только солдатская ложка. Но в умелых руках она оказалась той спасительной соломинкой, с помощью которой удалось покинуть место заключения. План побега родился быстро. Александр ложкой начал вычищать глину между кирпичей печной трубы. Вытащив из кладки необходимое количество кирпичей, под потолком он сделал себе небольшой лаз. Крепкий, широкоплечий сибиряк с большим трудом протиснулся через узкое отверстие на чердак дома. Выбраться дальше во двор и преодолеть проволочное заграждение для натренированного парня не составило большого труда. Покидая место заключения, он хорошо слышал возле дома бряцанье оружия и лающую немецкую речь, стороживших его часовых… В фотоальбоме ветерана, его собственной рукой сделан рисунок жандармерии и камеры, откуда он смог сбежать, после второго ареста¹.

Бригадная разведка

Спасшись от пыток и неминуемого расстрела, А. И. Тимофеев прибыл в бригаду имени Фрунзе. Командование хорошо знало и высоко ценило его навыки разведчика и заслуги в борьбе с оккупантами, поэтому без особых колебаний он был назначен начальников разведки соединения. Это была очень ответственная работа. От собранных разведданных в прямом смысле зависели жизни партизан и успехи проводимых боевых и хозяйственных операций. Свои «глаза и уши» у начальника разведки были во всех окрестных деревнях. Связные постоянно приносили ему все новые и новые данные о противнике. Разведка бригады в основном проводилась в пределах действия соединения, возле гарнизонов противника: Раёвка, Илья, Красное, Молодечно, Вилейка. Для этого посты размещались в 4–5 километрах от них, наблюдение велось круглосуточно. Для предупреждения внезапного нападения на бригаду выставляли заслоны рядом с вражескими гарнизонами: возле Ильи – две роты, Альковичей и Раёвки – по роте. Сведения получали как через связных с постов наблюдения, так и от людей, работавших у немцев. В результате на протяжении всего времени дислокации бригады в этом районе ошибок в работе разведки не было ^8, 9.

В конце октября 1943 года А. И. Тимофеев получил тревожные сведения о работе на немецкую полицию жительницы местечка Варвары Угрик. По имеющимся данным она неоднократно доносила начальнику Ильянской полиции Снежко о действиях ильянских подпольщиков. Именно от неё поступила в полицию информация, что Константин Варавко регулярно поддерживал связь с партизанами и во время нападения на местечко умышленно сдал им свой бункер. Она лично видела, как он с партизанами забирал спрятанные в кузнеце патроны. Его жена, оставшаяся в Ильи, при этом тайно поддерживала с ним связь. В. Угрик так же доносила и на связную Нину Апанасевич, рассказав, что она через Константина Варавко поддерживала и до настоящего времени поддерживает с партизанами связь. Эта новость ничего хорошего не сулила связной Нине – ей угрожала смертельная опасность. Но Угрик не ограничилась просто доносами начальнику полиции. Она часто уходила из местечка на хутора и активно собирала информацию о партизанах. Нужно отметить, что партизаны там были частыми гостями. Еще чаще останавливались для ночлега бригадные разведчики. Оставаясь ночевать у знакомых, Варвара узнавала от них различные новости о партизанской жизни, что бы собранную информацию утром докладывать в Ильянскую полицию. Соответственно, немцы использовали эти данные для борьбы с местными патриотами.

При этом в разведданных, полученных начальником разведки бригады, указывалась и причина столь сильной ненависть к партизанам и подпольщикам со стороны Варвары: муж её был расстрелян бывшим командиром партизанского отряда Рощиным во время нападения на Илью 14 января 1943 года. Суммируя все эти данные, 27 октября 1943 года было принято решение ее расстрелять. Понимая всю опасность сложившейся ситуации, ночью того же числа, в 23 часа приговор был приведен в исполнение¹⁰.

Будучи начальником разведки партизанской бригады, Александр Иванович незримо продолжал оберегать и заботиться о безопасности женщины, которой он очень симпатизировал. Забота, уважение и искренние симпатии вскоре переросли в любовь. Однажды в её родном доме состоялась встреча сибиряка-разведчика Александра Тимофеева и красавицы-подпольщицы Нины Рудницкой… Выполняя свой долг перед Родиной, рискуя жизнью, молодые люди старались сохранить чистым и светлым чувство, захватившее их обоих. Зародившуюся в те суровые годы любовь они пронесли через многие десятилетия, до самой смерти…¹

Изнанка борьбы

Планирование боевых операций требовало от партизан и подпольщиков тщательной проработки всех деталей, изучения организации охраны местечка, вооружения противника, их повадок и многое другое. Для этого проводилась большая кропотливая работа, которая для большинства людей оставалась незаметной. Внешне невидимой стороной борьбы оставалась также работа по обеспечению безопасности партизан и подпольщиков.

В годы войны немцы превратили Илью в хорошо укрепленный гарнизон. При въезде в местечко охрана у каждого проверяли документы, в ночное время суток выставлялись усиленные посты. Все удобные огневые позиции для защиты от внезапного нападения партизан были оборудованы сетью окопов. Возле каменного костела был установлен земляной бункер и обустроены несколько огневых точек, соединенных окопами. Активные действия партизан держали их в постоянном напряжении. Достаточно было часовому услышать малейший шорох или стук, что бы немедленно по тревоге поднимался караул. По отработанному до автоматизма алгоритму, они выбегали из караульного помещения, занимали позиции по улице и огородам, присматривались, прислушивались и начинали стрелять в ночную темноту. Партизаны понимали, насколько хорошей была выучка немецких солдат и насколько бдительно они несли караульную службу. Но, при этом отмечалось, что они любят выпить и часто ищут самогонку¹¹.

Гарнизон Ильи состоял из 60 полицаев и 25 немцев, вооруженных двумя минометами – одним ротным и одним батальонным. Из стрелкового оружия у них было до 15 пулеметов, 5 автоматов, 6 СВТ, остальные были вооружены винтовками. Ночью кроме постов по местечку ходил патруль в количестве до 10 человек.

Крупная боевая операция по уничтожению гарнизона в Илье была проведена 3 октября 1943 года объединенными силами партизан отрядов имени К. Е. Ворошилова и «За Родину». В результате боя были сожжены 2 бункера и служебное помещение ¹². Эта успешная победа партизан была логическим завершением длительной и кропотливой работы подпольщиков – видимой частью боевой операций.

Еще задолго перед уничтожением Ильянского гарнизона подпольщиками и партизанами было начато проведение предварительной работы по разложению врага изнутри. До полицаев и других немецких прислужников различными способами доводились сводки об успешных действиях Красной Армии, содержание партизанских газет, обращений и прочей информации. По мере того, как местные полицаи начинали понимать всю бесперспективность дальнейшей службы, им предлагалось подать заявление о вступлении в партизаны и давалось практическое задание. Операция по уничтожению гарнизона в Илье начиналась после того, когда в нем было подготовлено достаточное количество сторонников партизан ¹³.

Тайная вербовка местных жителей в партизаны среди немецких прислужников и использование их для выполнения диверсионных актов была повсеместной практикой. Многие полицаи после проведенной агитации, либо становились осведомителями партизан, либо уходили к ним в отряды.

Массовый приток полицаев в партизаны породил в их рядах новую проблему. Что бы понять, какой контингент в то время пополнял ряды патриотов, необходимо ознакомиться с общей характеристикой местных жителей, данной подпольщиком А. А. Радишевским.

Население в Илии, за исключением очень немногих лиц, состоит из людей с очень слабым образованием или же вообще без образования. При этом их моральный уровень очень низок. Всюду без исключения царит повальное пьянство, доходящее до прямо рекордных размеров, разврат и взяточничество. Повсюду царят воровство и надувательство, страшная алчность и жестокое отношение к беззащитному населению, которое особенно явственно проявляется в отношении полиции к местным жителям и населения к евреям.

Этим в значительной степени объясняется то, что взгляды людей в большинстве случаев лишены какой-нибудь идейной подоплеки, они просто руководствуются низкими, часто материальными и эгоистическими соображениями ¹⁴.

Жители мало интересуются тем, кто у власти, им важно лишь их личное материальное благополучие. Поэтому главная мечта подавляющего большинства жителей, что бы война скорее окончилась и что бы можно было жить, «как в мирное время». Кто же войну выиграет – это им вообще всё равно, а даже, пожалуй, лучше, что бы её выиграли немцы, т.к. тогда фронт сюда не вернется и не надо бояться опасностей, связанных с проходом фронта: сожжением немцами домов, принудительной эвакуации и связанной с нею лишением большой части имущества. Вообще, имущество для ильянского человека это всё – имущество, пожалуй, дороже детей. О том же, какая власть лучше, решает материальный вопрос. Многие считают лучше советскую власть потому, что при ней можно было покупать за деньги разные вещи и продукты ¹⁵. Другие жители, которые натаскали себе большое количество чужих вещей и боятся, что при советской власти придется лишиться их – эти предпочитают немецкую власть. Всякая же идеологическая и этическая сторона будущей власти мало интересует жителей. Жестокости немцев беспокоят жителей постольку, поскольку они боятся, что и сами могут в будущем пасть их жертвой.

Отношение к партизанам у многих отрицательное – опять-таки по тем же соображениям. Партизаны составляют опасность для имущества, могут отобрать вещи, из-за них нет возможности пользоваться награбленными вещами, которые приходится прятать и закапывать в землю, следовательно, партизаны – изверги, а войску, которое препятствует их приходу – честь и слава. Особенным скопищем негодяев является полиция, которая часто терроризирует население¹⁶.

После разгрома Ильянского гарнизона многие завербованные полицейские вступили в партизанскую бригаду имени Фрунзе. Получив массовое пополнение из «скопища негодяев», которое еще недавно «терроризировало население», начальник особого отдела бригады сержант государственной безопасности Гуринович столкнулся с проблемой, которую изложил в обращении к начальнику особого отдела соединения партизанских отрядов по Минской области: «В отряды бригады в настоящее время идут потоками лица, служащие в немецких учреждениях, полицейские и пр., причем некоторые из них уже по два года работали на пользу немцев. Как в данном случае поступать? Часть из них, безусловно, заслуживает расстрела. Мне кажется, что по этому вопросу должны быть прямые указания центра или же областного Комитета партии. Не имея таких указаний, приходится работать вслепую, и принимать в ряды партизан всякий сброд. Прошу внести ясность и выслать указания»¹⁷.

В полученном ответе рекомендовалось весь народ, который идет в партизанские отряды, хорошо проверять через свою агентуру. Тех полицейских, которые имеют много компрометирующего материала и на которых указывают пальцем партизаны и гражданское население необходимо негласно уничтожать различными «дипломатическими методами и формами». Указывались в письме и практические рекомендации, например: отправить на боевую операцию группу партизан, убить его там и объяснить, что убили при выполнении боевой задачи или направить (условно) в штаб партизанского движения и дорогой убить, будут считать, что отправили дальше и т.д. Давая Гуриновичу, свободу выбора действий, Мельников писал: «Вы работник старый и выбирайте ряд методов и форм к сволочам, что бы об этом не знали гарнизоны… Все такие расстрелы оформляй на месте постановлениями, прилагай к ним компрометирующий материал (оформи подписями и утверждением комбрига и комиссара) и высылай нам для учета и направления материала в Москву, вот и все, что я тебе могу казать по этому вопросу» ¹⁸.

Когда данная переписка особого отдела стала известна Пономаренко, тот немедленно отправил за своей подписью тов. Бельскому телеграмму с указанием: «Исправить неправильные и вредные установки, данные Мельниковым». Сколько в бригаде за это время успели «отправить в штаб партизанского движения» бывших полицейских – не известно. Тем более не известно скольким из них спасла жизнь эта телеграмма!

Двадцать седьмого июня 1944 года в штабе бригады имени Фрунзе стало известно, что гарнизоны Ильи, Раёвки готовятся бежать, уничтожив мосты, общественные здания, предприятия, жилые дома. Отрядом разведчиков под руководством А. И. Тимофеева были устроены засады у дорог, которые не позволили немцам вывести награбленные ценности.

Двадцать восьмого июня, за два дня до прихода советских частей, партизаны бригады имени Фрунзе разгромили вражеские гарнизоны в Илье, Раёвке и Вязыни и заняли эти населенные пункты. Здесь же они соединились с частями Красной Армии ¹.

Мирные годы

1944 году, после соединения с Красной Армией, А. Тимофееев был оставлен на восстановление советской власти в Молодеческом районе. Вскоре он женился на Нине, работал начальником районной  конторы связи. В мае 1945 года в семье Тимофеевых родился сын Георгий. Совсем скоро по призыву партии поехал Александр Иванович в Западную Украину восстанавливать разоренное войной хозяйство. Вначале работал начальником радиосвязи в одном из районов Ивано-Франковской области. Эти годы были, пожалуй, не менее опасны, чем годы войны. В лесах «обосновались» бандеровцы, которые всячески мешали установлению нормальной жизни в селах и деревнях Западной Украины. В 1950 году Александр Иванович был принят в члены Коммунистической партии Советского Союза.

Позже была учеба в Московском ИПК (школа лесного хозяйства), в Восточносибирском институте повышения квалификации, который он в 1955 году окончил с отличием. Всюду, куда бы ни заносила судьба Александра Ивановича, рядом с ним всегда была его верная спутница, преданный друг и любящая жена Нина Алексеевна, скромная женщина с удивительно красивыми глазами – мать троих детей, бабушка 6 внуков.

Двадцать восемь лет прожил Александр Иванович в Богучанском районе. В 1973 году ушел на пенсию, но не мог сидеть без дела. Много занимался общественной деятельностью, встречался со школьниками и молодежью поселка. В 1998 году заболел и очень быстро угас, умер с виду еще довольно крепкий мужчина. Он похоронен на манзенском кладбище рядом со своею любимой женой, которая умерла в 1991 году.

Есть в центре Манзи небольшой сквер, посаженный руками ветеранов в 1985 году. В нем давно уже выросла березка – память о родной Беларуси,  которую посадила Нина Алексеевна, и окрепла сосна – символ суровой Сибири, посаженная Александром Ивановичем рядом с березкой ¹.

От автора

Выражаю искреннюю благодарность Ольге Александровне, дочери Александра Ивановича и Нины Алексеевны Тимофеевых и Вере Николаевне Фроловой, учительнице истории Нижнетерянской школы Богучанского района Красноярского края, сохранивших для потомков память о героях Великой Отечественной войны и предоставивших собранный материал для данного исследования.

Александр Плавинский

Источники:

1. Материал из семейного архива Ольги Александровны Тимофеевой.
2. Национальный архив Республики Беларусь, ф. 1450, оп. 5, д. 182, л. 1–6об.
3. Герасимова И. Марш жизни. Как спасали долгиновских евреев. Москва, 2016. С. 91.
4. Герасимова И. Марш жизни. С. 92.
5. НА РБ, ф. 1450, оп. 5, д. 182, л. 14–14об.
6. НА РБ, ф. 1450, оп. 8, д.108, л. 104, 105, 107.
7. НА РБ, ф. 1450, оп. 8, д. 108, л. 106, 108.
8. НА РБ, ф. 1334, оп. 1, д. 67, л. 14.
9. НА РБ, ф. 1334, оп. 1, д. 42, л. 2.
10. НА РБ, ф. 1402, оп. 1, д. 186, л. 95.
11. НА РБ, ф. 1402, оп. 1, д. 201, л. 23об.
12. НА РБ, ф. 1402, оп. 1, д. 180, л. 18.
13. НА РБ, ф. 1402, оп. 1, д. 208. л. 31.
14. НА РБ, ф. 1402, оп. 1, д. 233, л.1.
15. НА РБ, ф. 1402, оп. 1, д. 233, л.1об.
16. НА РБ, ф. 1402, оп. 1, д. 233, л. 2.
17. НА РБ, ф. 1450, оп. 2, д. 60 л. 442.
18. НА РБ, ф. 1450, оп. 2, д. 60 л. 443.