Он создал первую в Вилейке художественную студию для детей. Рисовал всю наглядную агитацию нашего района в 70-80 годах минувшего века – портреты, плакаты, доски почета. Продолжительное время готовил резчиков по дереву. А дома писал, писал картины, которые «кроме меня написать некому». Ивану Григорьевичу Потапчуку 84 года, более 70 лет он не расстается с кистью и красками.
Как всё начиналось
Иван Потапчук родом из деревни Жабчицы Пинского района. До войны он успел закончить первый класс. А после войны, будучи переростком для второго, он поступил сразу в четвертый в деревне Молодковичи. Талант к рисованию разглядел в мальчишке учитель математики Павел Заводов. Он нагружал ученика творческими заданиями: плакаты, стенгазеты, рисунки. По его совету восьмиклассник Иван Потапчук написал в «Пионерскую правду» и попросил рассказать, где готовят художников. Газета дала два адреса – Киев и Минск. До Киева было ближе, и Иван направился было туда, но, выяснив, что нужно сдавать еще и украинский язык, решение изменил. Так он подал документы в художественное училище в Минске. Но сразу учиться не пришлось – через три месяца Ивана призвали на армейскую службу. На долгих три года.
Служить довелось в Черняховске в Калининградской области в авторемонтной части. Однако, посмотрев документы, рядового Потапчука назначили ответственным за наглядную агитацию: плакаты, лозунги, оформление «красного уголка». «Работы хватало, я каждый день рисовал. Командир части специально свозил меня в город, чтобы я купил красок, а однажды попросил меня сделать для него лично репродукцию картины», – вспоминает Иван Григорьевич. Чтобы создать художнику условия, командир даже отдал на время работы свой кабинет. В нем-то и произошло знакомство сержанта Потапчука с командиром дивизии. «Работаю я в кабинете, дверь не запирал, и тут входит командир дивизии, генерал Влог. Я и дар речи потерял, но генерал не ругал, а вот от комчасти мне попало. Но поскольку никаких последствий происшествие не имело, а картина моя ему понравилась, то вскоре инцидент был забыт». И потом еще картины писал многим командирам. Ежедневная трехгодичная практика не прошла даром, тем более что Иван поддерживал связь с училищем и в письмах получал советы и критические замечания по поводу своих работ. В одном из писем ему сообщили, что он может вернуться в училище и приступить к занятиям без повторных экзаменов. «Я с удвоенным желанием стал ждать демобилизации, время шло к осени, а приказа всё не было. И я решился на отчаянный поступок – просить разрешения уехать у самого генерала Влога. Сделать это я мог, поскольку еще одной моей обязанностью было носить почту, поэтому командира дивизии я видел часто, – подробно, будто это было вчера, рассказывает Иван Григорьевич. – Конечно, лучше бы мне этого было не делать. Генерал отказал, сказав, что так все проситься начнут, а учение от меня не убежит. Тогда я пошел просить командира части, он благосклонно выслушал и хотел помочь. И – к генералу. Тогда-то и выяснилось, что у генерала я уже побывал с такой просьбой, в результате командир мне устроил взбучку о нарушении субординации. Наверное, я бы пропустил занятия в училище в тот год, но мне помог случай. К нам приехали набирать работников на шахты Донбасса. Тех, кто соглашался, сразу демобилизовывали. Записался на Донбасс и я. Командир части все же попрощался со мной лично и даже позволил мне забрать все краски, которых мне потом хватило на пять лет учения в художественном училище. На Донбасс я не поехал, вернул деньги почтой и отправился в Минск. Так мне хотелось выучиться на художника».
Приезд в Вилейку
«После получения документов я решил возвращаться на родину и распределился в облоно Пинска. Думал, нужно быть поближе к матери, чтобы помогать ей, ведь у неё на руках оставались еще двое моих младших братьев. И здесь опять мою судьбу переиграл случай», – говорит собеседник.
Уже в последние дни новоиспеченный учитель рисования и черчения (а именно это значилось в дипломе) зашел в библиотеку, чтобы сдать книги. Там оказался и директор, который навещал жену-библиотекаря. Он попросил вчерашнего студента Потапчука подняться в кабинет и представил его директору интерната из Вилейки Владимиру Петровичу Щуцкому. Тот собирал педагогический коллектив для недавно организованного интерната и нуждался в разных учителях-предметниках. Вместе они уговорили молодого человека поехать в Вилейку, посулив, помимо интересной работы, хорошую зарплату и квартиру. «И я поехал посмотреть город, – вспоминает Иван Григорьевич. – Он мне очень понравился: зеленый, тенистый, лес рядом, речка. Так в 1960 году я оказался в Вилейке. В 1961-м сюда по распределению приехала красавица, молодая учительница математики Вероника. И мы остались здесь – как оказалось, на всю жизнь.»
Житейских трудностей поначалу было немало, особенно с жильем. Из интернатского общежития учителей выселили почти сразу – по вновь принятым нормам запрещалось проживание с воспитанниками. Поэтому молодожены уже искали себе комнату. Устроились, но хозяйка сразу предупредила, что детей она не потерпит. А потому, получив известие о рождении первой дочери Елены, Иван Григорьевич, не успев нарадоваться доброй вести, уже, в прямом смысле, бегал по городу в поисках новой квартиры. «И хотя в материальном плане было нелегко, но все-таки работать было интересно и увлекательно. Помимо преподавания черчения и рисования я создал художественную студию для воспитанников, вместе с Викторией Николаевной Червонцевой мы организовали музей истории Вилейщины. И собрали богатую коллекцию экспонатов, мне до сих пор неприятно вспоминать, что музей закрыли, пользуясь надуманной причиной нехватки помещений в интернате. Куда пропала коллекция, мне неизвестно, – огорченно рассказывает художник.» Чтобы содержать семью, Потапчуку приходилось подрабатывать в разных школах города. И вот однажды секретарь райкома партии Владимир Петрович Клешняк предложил ему перейти в райком на должность инструктора отдела агитации и пропаганды. «И я согласился, тем более что там сразу давали квартиру», – вспоминает Иван Григорьевич.
Портрет члена политбюро за ночь
В обязанности нового инструктора входило контролировать всю наглядную агитацию района. Все знаки – въезд-выезд в колхозы и совхозы, оформление красных уголков, досок почёта, кабинетов и актовых залов всех предприятий района. А также лозунги, плакаты, портреты для демонстраций. Насколько наглядная агитация должна была соответствовать идейной составляющей пропаганды, и насколько это бдительно контролировалось, говорит такой, в сущности, курьезный случай. Потапчук участвовал и в оформлении массовых мероприятий, и однажды в преддверии какого-то праздника он украшал громадными плакатами «Свобода. Равенство. Братство» подъезд к Куренцу. И лозунг «Равенство» совершенно случайно поставил напротив кладбища, тогда скрытого зарослью кустарника. За что имел замечание, дескать, придал двусмысленность ситуации, вызвал ассоциацию с религиозным посылом «на том свете все равны».
Поначалу весь наглядный агитпроп заказывали в Минске. До тех пор, пока Иван Григорьевич не добился открытия в Вилейке филиала Минского художественно-производственного комбината. И стал бригадиром творческой артели художников. Вербицкий, Герасименко, Миклашевич и он.
Работать приходилось много. Одних только портретов Ленина за 18 лет работы Иван Григорьевич нарисовал более 10 – для кабинетов и демонстраций. А сколько всего портретов партийных лидеров – членов политбюро – не считал. Вспоминает случай. Накануне ноябрьской демонстрации в политбюро ЦК КПСС включили А.А.Гречко, секретарь райкома приказывает, чтобы на демонстрации его портрет был обязательно. Что делать? Ждали публикации в «Правде», а потом сутки с напарником не отходили от мольберта – в четыре руки рисовали портрет. Но к сроку успели.
«Вторая жизнь дерева»
Так называется одна из любимых картин самого художника. На ней изображено множество деревянных сосудов разных размеров и конфигураций – вместе они создают впечатление некой абстрактности, но для Ивана Григорьевича все предельно конкретно. Это вазы, созданием которых он увлекся, вернувшись к педагогической работе.
«Когда я в 1992 году начал преподавать в Вилейском государственном колледже спецдисциплины у резчиков, то вдохновился работой с деревом. Каждый мой поход в лес за грибами, а потом и специальные выезды на природу за материалом, сопровождался сбором поленьев, суков, веток и веточек необычной формы, в которых мне виделись замысловатая ваза, изящная балерина, диковинное животное или мифический персонаж», – рассказывает собеседник.
Художественный взгляд на вещи, некоторая обработка резцом – так на свет появляется произведение искусства. Много своих работ он раздарил, другие продавал на салонных выставках-продажах. «Однажды я понял, что хочу запечатлеть свои вазы, оставить хотя бы в рисованном виде себе на память, и написал картину «Вторая жизнь дерева», – объясняет Иван Григорьевич.
«Кроме меня написать это больше некому»
«Когда приходит мысль о картине, она жестко требует воплощения. И ты не можешь от неё отмахнуться – нужно перенести мыслительный образ на холст, – увлеченно, несмотря на трудность нашей почти трехчасовой беседы, рассказывает художник. – Мои картины – из увиденного и пережитого. Я не мог не написать образ отца. Он погиб у меня прямо на глазах. Полицаи схватили его, бывшего председателя сельского Совета, якобы за причастность к убийству полицая. Повезли в Пинск, а дорога проходила как раз возле тех мест, где я пас коров. Отец попросился попрощаться и бросился ко мне, выстрелами в спину его убили. Я до сих пор отчетливо это вижу. Так и написал, ведь кроме меня это сделать некому». Эта картина, как и некоторые другие, сейчас в музее Пинска. Во время поездки на свою родину художник подарил её районному музею. Подарил он несколько своих картин и Вилейскому краеведческому музею.
«Теперь я почти не беру в руки кисть, не работаю резцом – здоровье не то, но практически каждую ночь рисую во сне. Огорчает только одно, что не написал портрет своей Веры, Вероники. Неоднократно делал эскизы, но всё было не то, не так, как я себе представлял, – заключает беседу Иван Григорьевич.
А Вероника Ивановна, словно в утешение, резюмирует: «Зато у нас, действительно, хорошая жизнь. У каждого была интересная работа, а у мужа – она совпала с личным увлечением. Мы вырастили замечательных дочерей, видим, как взрослеют внуки, до сих пор встречаемся с друзьями. Живём. И благодарны Богу за каждый день».
Ирина ТРУБАЧ.
Фото из семейного архива И.Г.Потапчук
