Радость, боль и внезапно нахлынувшее ощущение вечности – эти смешанные чувства, вероятно, испытывает каждый христианин, посетивший землю обетованную. Иерусалим – то место, куда стремится человеческая душа, живущая надеждой на бессмертие. Понимаешь, что два тысячелетия совершили необратимое насилие над материальной сущностью одного из древнейших городов мира. Но, ступая по мощёным улочкам, ведущим к иерусалимским святыням, будто погружаешься в зыбкую пыль времён. И начинаешь осознавать, насколько все изменчиво в только что оставленном тобой мире. Преданность друзей – иллюзорна, устои – ненадёжны, предательство – неизбежно… Вечна та любовь, которую некогда подарил человеку Спаситель.
Всё прозрачнее пыль времён, всё отчётливей выступающие под нею лики, всё доходчивей суть вселенского события, придавшего новый смысл человеческой жизни. Торжественный вход Иисуса в Иерусалим предопределил чудо его Воскрешения. Но между первым и вторым была мученическая смерть, нарочито растянутая во времени исполнителями приговора. На радость и утеху праздной толпы иудеев.
Где-то здесь, среди разноликих лавчонок торговцев-арабов, витает аура того вербного (или пальмового – на языке южных народов) воскресения. В насупленном от густого утреннего тумана воздухе будто звучат восторженные крики, возгласы, приветствующие нового царя Иудеи. Факт сей запечатлён в Евангелиях всех четырёх евангелистов – Марка, Матфея, Луки и Иоанна. И потому, с точки зрения исторической правды, его вряд ли можно оспорить. Но невдомёк неуёмной в изъявлении чувств толпе, что не земного царя, а небесного, царя не от мира сего, а Победителя над грехом и смертью приветствует древний Иерусалим. Однако вот парадокс мироздания: буквально через неделю, тот же народ, с тем же восторгом, развеял последние сомнения Понтия Пилата, обретя на страдания того, кто пришёл спасти мир своей кровью, смыв проклятье первородного греха. Осознание пережитой Иисусом боли, – в терновом венке этого чувства уже две тысячи лет пребывают те, кто принял в своё сердце Христа. Кто в вербное воскресенье приходит в храм с хрупкой веточкой снова восстановленной природным круговоротом вечной жизни. Такой же бесконечной, как жизнь человека. Кто осязает Божественное присутствие в своём сердце. И раскаивается за гордыню, за временное неверие, за ошибки, совершённые в порыве иллюзорной дозволенности. И у каждого на пути – своя Голгофа, и у каждого в душе – свой храм.
Мария КУЗОВКИНА
