Беспечная, молодая, она возвращалась вместе с подругами с танцев. Кавалеров хоть отбавляй у каждой. Но нормы поведения того времени не допускали фривольностей… «Шурка, правда, я такая счастливая, ведь нам не пришлось стоять ни одного танца. Нас приглашали и приглашали…», – всю дорогу лопотала без умолку чернявая Зиночка. Ей поддакивала Катька, добродушная толстушка. А Шурочка – голубоглазая, светловолосая, маленького росточка – всегда была чуть сдержанной в своих эмоциях. Но и она была счастлива и довольна, ведь её парень тоже был на танцах и приглашал её.
Был выходной, и счастливые подруги, вернувшись в своё общежитие, сразу же легли отдыхать. Когда проснулись, то первое, что они услышали, было страшное слово «война». Не договариваясь, девчата твёрдо решили: «Пойдём все вместе на фронт».
Мама часто показывала мне первую военную фотографию. На снимке были запечатлены все три подружки в гимнастёрках. Коротенькие стрижки, не по годам серьёзные глаза.
Краткосрочные курсы санинструкторов, и весь их первый выпуск, получив учётные карточки бойца, был отправлен прямо на передовую – на оборону Москвы. Когда их в учебке впервые построили и объяснили правила молодого бойца, то после слов командира «за каждое нарушение будет наряд вне очереди», девчонки весело заверещали: «Ой, как хорошо! А какие наряды?».
Что только не довелось перенести им,хрупким на вид девушкам! Все тяготы военной жизни делили они с бойцами, которых спасали: перевязывали раны, вытаскивали с поля боя…
Я была тогда ещё слишком наивная и невнимательно относилась к истории. Но даже той малости, что рассказывала мать, достаточно, чтобы понять, что ей пришлось пережить.
«Наш 290 эвакогоспиталь всегда находился на самой передовой. Сверху над палатным городком всегда вывешивался белый флаг с красным крестом. Это означало, что бомбить нельзя, здесь раненые, но немцы зачастую не соблюдали этого правила». И вот в одной из таких бомбёжек погибла одна из подруг, другую – ранило, а Шурочку сильно контузило, при этом так, что семь из осколков в левой руке до конца её дней были с ней. Но её быстро спасли врачи. Через месяц она уже снова была в строю.
Мама не умела говорить красиво, поэтому все подробности из неё выуживались по капельке. Она всегда считала, что ничего особенного не делала. Просто добросовестно выполняла свой долг перед любимой родиной. И это не были просто красивые слова. Это было кредо молодёжи их поколения.
Был ещё один удивительный случай в её жизни. Она запомнила его на всю жизнь, ибо за него и получила три своих наряда вне очереди.
– А дело было так, – рассказывала мама. – По условиям военного времени раненым военнопленным тоже оказывалась медицинская помощь. Я обслуживала палату, где лежал такой военнопленный. Тут подходит наш раненый солдат на костылях и говорит: «Шура, покажи ты мне хоть раз этого немца, а то воюю-воюю, а близко так ни разу и не видел». Я и говорю: иди, мол, смотри. Мне и в голову не пришло, что из этого выйдет… А произошло дальше следующее. Обезумевший от ярости солдат стал бить раненого костылём… У него, как оказалось, враги убили всю семью. Я еле оторвала солдата от немца и вытолкала из палаты, но было поздно… На голос командира: «Что тут происходит?» я всё рассказала и услышала в ответ: «Три наряда вне очереди».
Это только самые малые крохи из её большой боевой биографии. Наверное, лучше слов о мамином подвиге расскажут её боевые награды: «За боевые заслуги», «За оборону Москвы», «Отличник медицинской службы», «За Победу над Германией». С боями она дошла в составе всё того же 290 госпиталя до Кенигсберга.
С июля 1941 по май 1945-го моя мама Александра Ивановна Сургучева была на фронте, на самой передовой. Она быстро разучилась бояться смерти, просто не было времени об этом думать. Она спасала раненых бойцов. И все они благодарили её тёплой улыбкой и словами, дороже всех наград: «Сестричка… Шурочка».
В последние годы мама часто встречалась со школьниками, и те внимательно слушали её рассказы. А ещё она, несмотря на все житейские трудности, верила в добро, в людей.
В деревне о ней до сих пор говорят только хорошее, ибо она никогда не козыряла своим боевым прошлым. И боевая юность до последнего вздоха жила в её сердце.
Клавдия ДУБОВИК
На снимке: Александра Ивановна Сургучева
Моя бабушка то же служила в этом госпитале,а вот разговорить ее я так и не смог…Поколение такое, наверное нам никогда не стать такими,да и сможем ли мы пройти то ,через что они прошли?