Светлыми, широко распахнутыми глазами смотрит с портрета на каждого, кто заходит в дом, старшина Ильющенко. Красивый, статный, только что демобилизовавшийся. – Куренецкие девчата прохода не давали, – перехватив мой взгляд, улыбается Михаил Александрович. – Эх, давно это было, столько воды утекло, что и не вспомнишь всего.
Но память навсегда увековечивает самые страшные и самые светлые моменты жизни. Самыми страшными воспоминаниями Михаила Ильющенко стали военные годы.
Мальчишке из деревни Жаковина Смоленской области не исполнилось и четырнадцати, когда на Родину вероломно напали фашисты. Деревню немцы сожгли дотла, население согнали в Смоленск, где «рассортировали» по разным лагерям. Михаил с отцом оказались в четвертом передвижном лагере при дороге Смоленск-Бобруйск.
– В лагере я заболел тифом, и меня заперли в отдельном бараке, где доживали свои дни другие больные, – рассказывает Михаил Александрович. – Лечения никакого, даже врача в лагере не было, лишь санитар, в обязанности которого входило проверять количество людей, не переживших ночь. Их выбрасывали в яму, выкопанную у самого барака. Не знаю, каким чудом и чьими молитвами, но мне удалось выжить.
С трудом находя в истощенном голодом и болезнью теле силы, Михаил выполз на улицу. Ему дали поесть, а на следующий день приказали отправляться на работы. Благо, рядом всегда был отец, он и помог сыну выбраться из ада. А на подходе к Беларуси предложил рискнуть и попытаться бежать: «Или сейчас, или никогда. Есть возможность уйти». Вечером они спрятались в кустах, и пока рабочих гнали к лагерю, где всегда проходила перекличка, переправились через Березину. Было страшно, найди их немцы, отец с сыном были бы расстреляны на месте. Но грела душу вера, что побег всё-таки удастся.
– Я спрятал отца в лесу, а сам отправился в ближайшую деревню, чтобы попросить хоть немного еды. Белорусы встретили хорошо, накормили, собрали кое-что с собой и посоветовали двигаться в сторону Молодечно, – вспоминает Михаил Александрович. – Уже оттуда нас с отцом отправили в Кривичи и поселили в соседней деревне Задубенье. Хозяева, у которых мы нашли временный приют, и свели нас с партизанами. Пожилого отца определили в хозяйственный взвод, а я после месяца боевой подготовки попал в группу подрывников и стал ходить на задания: минировали дороги, мосты, подрывали поезда…
В 1944-ом партизан Ильющенко попадает в Куренец, откуда его вскоре отправляют в Минск на расформирование. Так он оказывается в 14-ом стрелковом запасном полку, где проходит школу младших командиров, чтобы вскоре отправиться на передовую.
– 238-я стрелковая дивизия, 844-й стрелковый полк, – с армейской выправкой рапортует ветеран. – С Польши нас перебросили под Кенигсберг, потом пошли к Берлину.
После Победы Михаил Александрович ещё шесть лет служил в Германии, демобилизовался только в 1951-ом. Пока служил, нашёл мать и младшего брата, которые после освобождения из лагеря вернулись на Смоленщину, отец перевёз их в Куренец. После лагеря и службы в армии сюда приехал и старший брат. Спустя десять лет вся семья Ильющенко собралась вместе – уже на белорусской земле.
– Так в Куренце я и остался, женился, вырастили и воспитали с женой двух дочерей. Но вот уже семь лет, как моя Елена Михайловна оставила меня на этой земле, – Михаил Александрович задерживает взгляд на фотографии жены и, задумавшись,несколько минут молчит. – Дочки не бросают, одна в Молодечно живёт, другая в Минске. Внуки часто приезжают. И правнуки есть: старший – второклассник, младшая в этом году в школу пойдёт. Так что я – счастливый отец, дед и прадед.
Михаил Александрович улыбается, в глазах появляется блеск и он становится совсем похожим на молодого старшину Ильющенко, за которым увивались куренецкие девчонки. Это приятные воспоминания. А вот два Ордена Великой Отечественной войны, медали “За Победу над Германией”, “За взятие Кенигсберга” и “За освобождение Варшавы”, несмотря на героический блеск, напоминают о войне…
Марина ПУЦЕЙКО, фото автора
